Автостопом по Галактике. А вот еще…. Йон Колфер

пор жив?

      – И не просто жив, а все по кайфу, – отвечал подсознанию Форд, а иногда и подмигивал при этом своему отражению в зеркале. Очень уж его восхищало то, какой ослепительно яркой сделалась его рыжая шевелюра, как рельефно обозначились скулы. И еще – у него, похоже, вытянулся подбородок. Хороший такой, точеный.

      – Это место идет мне на пользу, – сообщал он своему отражению. – Все эти маски из фото-пиявок и лемминговые ванны замечательно укрепляют организм. Пожалуй, это просто мой долг по отношению к моему телу – задержаться здесь еще ненадолго.

      Что он и делал.

      В последний день Форд оплатил своей волшебной кредиткой подводный массаж. Массажистом работал дамогранианский головоногий моллюск пом-пом с одиннадцатью щупальцами и тысячей миниатюрных присосок, которые разминали Форду спину, очищая при этом поры. Моллюски пом-пом высоко ценятся в банно-массажной индустрии, однако их обычно переманивают из нее в музыкальный бизнес – высокими гонорарами, богатыми планктоном водами и возможностью массировать ищущих звезд импресарио, – а значит, и возможностью записаться в звезды самому.

      – А ты, дружище, случайно, не ищешь звезд? – поинтересовался моллюск, хотя особой надежды в его голосе не ощущалось.

      – Не, – отозвался Форд, выпустив из плексигласовой маски струйку пузырьков; лицо его в свечении фосфоресцирующих камней приобрело оранжевый оттенок. – Зато у меня была как-то пара синих замшевых туфель, а это что-нибудь да значит. У меня такие до сих пор… вторая пара, скорее лиловая – не иначе, липовая подделка.

      Разговаривая, моллюск то и дело отвлекался на проплывавшие мимо облачка планктона, из-за чего беседа носила несколько дерганый характер.

      – Не знаю, верно ли…

      – Что?

      – Я недоговорил.

      – Ты просто оборвал разговор.

      – Там был глинт. Я подумал, может, уже ленч.

      – Ты ешь глинтов?

      – Нет. Настоящих глинтов не ем.

      – Это хорошо. Ведь глинты – это маленькие глунты, а они ядовиты.

      – Я знаю. Я говорил только, что…

      – Что, снова глинты?

      – Совершенно верно. Так ты уверен, что не импресарио? И не агент?

      – Угу.

      – Ох, заарктурь твою медь, – выругался моллюск (немного непрофессионально для сотрудника такого дорогого учреждения, не правда ли?). – Два года корячусь здесь как проклятый. Мне обещали, что здесь импресарио и агентов что твоих присосок. Так ведь ни одного. Ни одного, мать его. А я-то ускоренно обучался игре на казу…

      Мимо такого Форд пройти никак не мог.

      – Ускоренные курсы казу? Как их можно ускорить?

      Моллюск казался оскорбленным.

      – Еще как можно, если играть разом на тысяче. Я играл в квартете. Представляешь?

      Форд не стал спорить. Он блаженно закрыл глаза, наслаждаясь хлюпаньем присосок по спине и пытаясь представить себе четыре тысячи казу, играющих в безупречной подводной гармонии.

      Чуть позже моллюск обвил Форда полудюжиной щупалец и осторожно перевернул