Кишот. Салман Рушди

не имеет ни малейших оснований претендовать на аристократическое “Дон”) был полон сил – словно перед ним чудесным образом появилась усыпанная цветами дорога, которая должна привести его прямо к возлюбленной, – несмотря на усталость после рабочей недели, которую он провел, объезжая практикующих врачей в Альбукерке и окрестностях. За вчерашний день он успел побывать в трех компаниях, Rehoboth McKinley Christian Health Care Services, Western New Mexico Medical Group и Gallup Indian Medical Center (последняя специализировалась на медицинском обслуживании представителей коренного населения здешних мест, индейцев племен хопи, навахо и зуни). Продажи шли хорошо – так он считал, несмотря на сдавленные смешки и неодобрительные мины, с которыми люди встречали его осторожные откровения по поводу предстоящего отпуска, который он проведет в самом Нью-Йорке (население 8623000 чел.) со своей новой девушкой, Очень Известной Особой, настоящей королевой высокорейтингового телевидения. К тому же он оконфузился в медицинском центре для индейцев:

      – Я ведь индиец, то есть практически индеец! Точка на лбу – вот и все различия! Я счастлив быть здесь, в индейско-индийской стране! – Эту его остроту никто не оценил.

      У него уже давно не было постоянного пристанища. Его домом была дорога, гостиной – салон машины, гардеробной – чемодан; всевозможные “Под красной крышей”, “Шесть дней в неделю”, “Жилье посуточно” и другие гостиничные заведения предоставляли ему постель и телевизор. Он предпочитал те, где предлагали хотя бы несколько платных кабельных каналов, но, за неимением лучшего, мог довольствоваться и базовым пакетом программ. Однако тем утром у него не было времени для местной звезды прогноза погоды и его собачек из приюта. Он хотел поговорить с кем-нибудь из друзей о своей любви, рассказать о странствии, в которое готов пуститься ради нее.

      По правде говоря, друзей у него не осталось. Был богатый двоюродный брат, работодатель и покровитель доктор Р. К. Смайл, его жена со счастливым именем Хэппи, хотя с ними обоими он виделся довольно редко, да еще портье из нескольких отелей, в которых он особенно часто останавливался. Еще несколько людей внутри страны и по всему миру могли испытывать к нему теплые, возможно дружеские, чувства. Кроме того, была одна женщина в Нью-Йорке (она называла себя Женщиной-Трамплином), которая могла снова начать ему улыбаться, если ему повезет и она примет его извинения. (Он знал – или полагал, что знает, – что непременно должен перед ней извиниться, хотя до конца не помнил за что, и порой ему казалось, что его пострадавшая память играет с ним злую шутку и извиниться перед ним должна она.) У него не было ни социальных связей, ни группы единомышленников, ни школьных товарищей, ни просто нормальных мужиков; он давно отошел от суетной жизни в обществе. Среди тех, кого он пригласил сам или чье приглашение в друзья принял на своей странице в фейсбуке, помимо немногочисленных коллег торговых представителей были лишь всякого рода искатели приключений, самовлюбленные фанфароны, эксгибиционисты