Плохая жена хорошего мужа. Александр Снегирёв

уточняет она, не отрываясь от телефона.

      Я обвожу рукой обстановку.

      – Вообще всё. Посмотри на холодильник, на его скруглённые углы, на изящные ручки. А газовая плита. Каждый день я любуюсь совершенством линий и пропорций конфорок, этими дисками и зубчиками, изгибом решётки. Вот, например, ёршик для мытья бутылок, банок и всего, где рука не достанет. Таких ёршиков на планете миллиарды, но представь этот ёршик, увеличенный в сотню раз, и не из проволоки и пластика, а из благородного мрамора. Представь, что такой мраморный ёршик, ёрш, увеличенный в масштабе, лежит на газоне или посреди фонтана, образуя центральный объект площади. Это было бы справедливее дурацких памятников, которые втыкают в каждом сквере. Вещи обрели привилегию, которая до этого принадлежала только людям или животным – привилегия размножаться массово. Право на размножение, но не на равноправие. Массовые предметы служат нам верой и правдой, не требуя ничего взамен, а мы безжалостно избавляемся от них, как только они нам наскучат или состарятся. Наша жизнь без них немыслима, но мы постоянно предаём их. Любая электрическая люстра, любое кресло-качалка совершеннее и надёжнее многих людей. Я бы ставил мраморные памятники стиральным машинам, складным стульям, чайным ложкам. Многие так называемые именитые люди уступают по красоте и уровню влияния любому штопору. Посмотри на кран, точнее на смеситель. Если сделать его увеличенную копию из тех же материалов, создастся ощущение аттракциона, такого добра полно в развлекательных парках, но, если создать его мраморное изваяние, оно будет восприниматься совсем иначе. Это возведёт смеситель в ранг объектов поклонения. Я тебе больше скажу: эти вещи не просто красивы и принципиальны для человека, они и есть человек. В них воплощены все наши желания, слабости и капризы. Все наши потребности и нюансы. Когда человечество погибнет, то по вещам можно будет воссоздать его точный портрет. Наш портрет. Физический, психологический, духовный, какой угодно. Жаль, я не скульптор.

      Произнеся всё это, я посмотрел на остывший чай на донышке.

      Она сидит, вцепившись в край стола, глаза закрыты, рот приоткрыт. Её тело бьёт мелкая дрожь.

      – Положи мне руку сюда, – говорит она и раздвигает колени.

      Я кладу руку, она тотчас сжимает её бёдрами и вскрикивает.

4

      Я счёл себя отомщённым, но встречи наши не прекратились. Жажда самоутверждения ввергла меня в эту интрижку, а собственная слабохарактерность не позволяла её прервать – моя эмоционально пробудившаяся любовница посулила замолвить за меня словечко в издательстве. Если в начале нашего знакомства мне казалось, что от карьеры я не зависим, то посулы продвижения и внесения в список перспективных, но недооценённых авторов пробудили во мне дремлющее тщеславие.

      Любовного пыла всё это, однако, не прибавило. Её губы и те уже отвращали меня. Наши совокупления превратились в череду актов насилия. Я даже начал молить неведомые силы ниспослать мне импотенцию, но организм продолжал функционировать с подлой исправностью. Говорят, иногда конечности