Копенгагенский разгром. Приключения графа Воленского. Лев Портной

нашивка с него исчезла.

      – Это он, – промолвил я, – лейтенант Феклистов Артемий Савельевич.

      – Держитесь, мой друг. – Граф Воронцов взял меня за локоть. – Я очень сожалею.

      Семен Романович выглядел на удивление невозмутимо.

      – Хорошо, сэр, – обратился ко мне инспектор Салливан. – Вы прибыли вдвоем?

      – С нами был мой камердинер, мосье Каню, – я указал на Жана.

      Тот молча поклонился. К слову сказать, Жан выглядел потрясенным, но не расклеился, как барышня, вопреки моим представлениям о его характере.

      – Хорошо, теперь я должен задать вам и вашему слуге несколько вопросов, – сказал инспектор.

      – Я к вашим услугам, – кивнул я.

      – Предлагаю вернуться в мой дом, – сказал граф Воронцов. – Там будет удобнее и вам, мистер Салливан.

      – Хорошо. Благодарю, это очень любезно с вашей стороны, сэр, – согласился полицейский.

      Я окинул прощальным взором тело Артемия Феклистова, осмотрел еще раз помещение и повернулся к выходу.

      – Одну секундочку, сэр, – окликнул меня инспектор. – Когда выйдете на улицу, постарайтесь рассмотреть лица зевак, вдруг заметите кого-то знакомого. И вы, мистер, – полицейский обратился к Жану, – будьте внимательны.

      Мы двинулись на улицу. Исполняя просьбу полицейского, я не спеша обвел взглядом людей, толпившихся около заведения. Физиономий злодеев, напавших на нас в лесу, я увидеть не ожидал и, конечно же, не увидел. А все остальные лица показались мне одинаково незнакомыми и чужими. Я мог сказать, что десятки таких же по пути от Дувра до Лондона попадались нам, но ни одно из них – дважды. Или я его не запомнил.

      Судя по растерянной физиономии мосье Каню, он тоже никого не узнавал.

      Мы вернулись в дом графа Воронцова. Семен Романович проводил нас в свой кабинет и оставил с инспектором. Тот принялся за работу.

      – Хорошо. Расскажите, сэр, обо всем, что показалось вам подозрительным, – попросил он.

      – По пути в Лондон нас едва не ограбили, – сказал я и, с горечью усмехнувшись, добавил: – Не знаю, насколько это подозрительно. Говорят, таковы здесь традиции.

      Инспектор Салливан оживился.

      – Хорошо-хорошо-хорошо, сэр, расскажите подробнее. И главное, опишите внешность разбойников!

      Я неторопливо, обстоятельно поведал о наших злоключениях на подъезде к Лондону. Полицейский слушал с видом гончей, взявшей след подранка. Он теребил и мусолил бакенбарды с такой силой, что я удивился, как это они не приобрели однородный цвет к концу разговора.

      Я закончил, и наступила очередь Жана. Полицейскому пришлось выдержать несколько минут, пока Жан шевелил губами, собираясь с мыслями. Но ничего существенного мосье Каню не добавил. Он несколько удивился, когда Феклистов раньше времени покинул экипаж. Но проводить Артемия Савельевича взглядом Жан не удосужился, хотя у него было больше шансов разглядеть, за кем поспешил Артемий. Инспектор Салливан