Астра. Юрий Смирнов

весело разрешился.

      Дед с работы пришел не в себя пьяный,

      И ключом в твердь замка

      Попадал так же рьяно

      И безнадёжно,

      Как стучал Блоха мимо рамки

      «Грассхопперс»

      Но Хайнц Херманн срезал в свои ворота

      После сотого прострела Демьяна.

      Дед вскрыл дверь,

      И его улыбкой, лихой, но кроткой,

      Озарилась степная поляна.

      Неаполь скифский

      Крался багирой по карла маркса

      В свете лайтбоксов медленной молнией.

      Город в тот год красную носил маску,

      Луна одышливая, слишком полная,

      Чтобы вызвать ответное чувство.

      Мимо «Моделей М. Руста»

      Мимо «Хрустиков Прокруста»

      Мимо «Пиццы с буряком и капустой»

      Я теку шерстяным клубком,

      Струюсь по асфальту шёлковым платком.

      Слева бывший обком.

      Справа – дом с дураком.

      Продуктовый зарешеченный надолб.

      В амбразуру дышит

      Наложница-продавщица.

      Мне сигарет каких-то надо бы.

      Она говорит – вы все одинаковы, гады,

      Исполосовали меня,

      Разъяли на электроны,

      На фискальные чеки.

      Заберите меня, итальянцы и чехи.

      Выкупите меня, румыны и курды,

      А не то я вскроюсь ранним утром.

      Луна хохочет в небольшой очереди,

      Образовавшейся за мной,

      Хочет конфет с начинкой стальной,

      Со смещённым центром игры в го.

      Я закуриваю, на пустырь вползаю.

      Горький, гордый, безногий.

      Стоит на ветру женщина-заяц.

      И на шее у неё мёртвый заяц.

      Ветер её, сука, лобзает,

      Шкурку снимает.

      Город чужой за спиной пылает.

      Я бабай из клана Волчьего Лая.

      Я нож свой, Молодую Луну, сжимаю,

      Старик говорит:

      «Подожди,

      Не режь,

      Я допишу до точки».

      Он не знает, что я читаю по-готски.

      «В этот год мы отбили город.

      Конунг проявил смекалку и храбрость.

      Братья вовремя пришли на помощь».

      Врёт всё.

      Я сожгу эту инкунабулу,

      Прежде чем вынырну

      В жизни, переписанной набело.

      «Жизнь есть смерть.

      Смерть есть надобность.

      Воробей – это морской пират.

      Имя Розы – Смертельный Град.

      Кама впадает в Море Радости».

      Вечеря

      В ресторане, на середине зала,

      Распугав по углам гламур,

      Ели хищную злую рыбу.

      Руками.

      И, нахваливая кагор,

      Пили водку глотками мелкими,

      Будто у детей воровали,

      Крали

      В голодный год.

      Пальцы жирные жадно облизывали,

      Саблезубые, как тогда,

      Когда ныли за нами осины,

      И горела в мозгах резеда.

      Только чёрта с два.

      Выжили

      Выжгли

      Наши звёзды на их телах.

      Рак варёный лежит в луже ракии,

      Улыбается, как Господь.

      Ну