Катастрофа. Я вернусь. Николай Иванович Липницкий

на старом канцелярском столе. Старик, дождавшись, когда она спустится, опять поднялся и задвинул ящик на своё место. Сразу стало уютнее. В помещении, кроме стола стоял старый диван, рассохшийся комод, тумбочка и несколько колченогих стульев. В углу расположилась ржавая закопченная печка-буржуйка, жестяная труба от которой уходила куда-то в стену. Сразу видно, что комната обжитая. Разве, только, запах. Не то, чтобы неприятный, но, какой-то непривычный, слегка сладковатый.

      – Пахнет? – рассмеялся беззубым ртом старик.

      – Запах необычный.

      – Так пахнет вечность.

      – Не поняла, – спазм, сдавивший горло, отпустил, и говорить стало легче.

      – Это запах тлена.

      – Мертвецов!

      – Тлена. Тела, которые давно превратились в мумии, пахнут так.

      – Тела? – Зойка оглянулась и, вдруг, ей стало ясно, для чего в стенах сделаны ниши.

      – Не пугайся. Там ничего уже нет. Я вынес их и закопал неподалёку. Теперь, это мой дом.

      – Вы живёте на кладбище?

      – Конечно. Тихое и уютное местечко, скажу я тебе.

      – И не страшно?

      – А кого мне тут бояться? Мёртвые – люди спокойные. Лежат себе и неудобств не доставляют. А зомби по своей воле на кладбище не суются. Не нравится им тут.

      – Почему? – опять этот вопрос, навязший на языке.

      – Не знаю. Но то, что им тут не по нраву, это точно. Сколько раз сам видел. Вот и те, что за вами гнались, только потеряли вас из виду, сразу прочь заторопились. Разве, только вон те, что костры жгут. Так, они по кладбищу не шастают. У них там одно место есть, куда они каждую ночь приходят. А до остального им дела нет.

      – Я – Зоя, – попыталась она немного отставить повреждённую ногу в сторону, чтобы не так болела.

      – А меня Шишей зовут. Что с ногой?

      – Подвернула. Собственно, я именно из-за неё тут и осталась. А Сашка, друг мой, зомби увёл за собой.

      – Понятно, – Шиша сноровисто вскрыл ножом какую-то консервную банку без этикетки, поставил её на буржуйку и вернулся. Ну-ка, разуйся.

      Зойка, морщась, расшнуровала ботинок, сняла его, потом, стянула носок и, смущаясь, протянула ногу старику.

      – Ага. Понятно. Ну, скажу я тебе, девонька, ничего страшного. Обычное растяжение. Неловко ногу поставила. Я сейчас.

      Откуда, только, что взялось. Из ниши был извлечён мятый кривобокий тазик, в котором Шиша ловко обмыл ей ступню холодной водой. Сразу стало легче. Девушка откинулась на спинку дивана и блаженно улыбнулась.

      – Это, ещё, не всё, – улыбнулся старик, промокая ногу чистой сухой тряпицей. – Сейчас мазью смажем, повязку наложим, и завтра, как огурчик будешь.

      Перевязка много времени не заняла и, вскоре, хозяин помещения перед ней подогретую консерву. Это оказались тефтели в томатном соусе, и, проголодавшаяся за день, девушка, быстро опустошила банку.

      Старик снял с печки закопчённый чайник с проволокой вместо ручки и налил ароматный напиток Зойке в щербатую чашку с затёртым рисунком вишенок на пузатом боку.

      – Ты