Сборник рассказов. Жил-был я. Сергей Семенович Монастырский

Я, конечно, не могу обещать и гарантировать, но зная ситуацию, считаю, что шанс у тебя есть.

      Ольга Павловна почти не понимала, что он говорит – ошарашивающей и неопределенной была тема.

      – Я правильно понимаю.– она с трудом подбирала слова, -ты хочешь, чтобы я выехала на лечение в Израиль? –

      – Пока я хочу, чтобы ты подала документы. Бланки и образцы я вышлю. Ходатайство и рекомендации от нашего с тобой бывшего главного врача я обеспечу…

      – Почему он бывший? Он ушел?

      – Нет, слава богу, он на месте. Это наш бывший.

      –Так. А потом все- таки, если все выйдет, я должна поехать?

      – В чем-то проблема?

      – Парализованный муж, внучка на моих плечах – это не проблема?

      Он помолчал.

      – Тебе нужно прожить еще девять лет. Не ты ли просила в этом помочь? Кстати, почему девять?

      Ольга Павловна задумалась.

      –Знаешь, – почему, сказала она, – давай я не буду сейчас отвечать?! Дай мне разобраться…

      … Глубокая вечерняя тишина повисла в квартире. Мила сладко спала. Причмокивая как ребенок, губами. Иван Петрович задремал, уронив на грудь раскрытый планшет. Сквозь плотно задвинутые занавески заглядывала уютная луна.

      Тихое семейное счастье, обычно разлитое в этот час, нарушал только отзвук того недавнего звонка.

      Держать это все в себе Ольга Павловна уже не могла. Вышла в кухню, плотно прикрыв за собой дверь. Набрала номер подруги.

      – Ничего себе! – восхитилась Валентина, выслушивая краткий рассказ о звонке из Израиля. – Везет же некоторым на счастье, за которым она даже в очереди не стояла!

      – А ты стоишь? – спросила Ольга Павловна.

      – Всю жизнь! – серьезно ответила подруга. – Ну что, когда едешь?

      – С чего ты взяла, что я поеду?

      – Ты что? Дура, что ли! У тебя онкология, не забыла? Себя не жалко, так о семье подумай. Милку отдадут ее непутевой мамаше, та ее быстренько в детдом сплавит, Ивана – в дом инвалидов! Нет что ли?! Тебе уже два года назад говорили – такие операции делают только в Израиле. Ну, по- моему еще в Германии. Сто тысяч долларов!

      – Ну, как-нибудь протяну с химиотерапией…

      – И это мне врач говорит!

      – Валь, ну, в самом деле – не могу я поехать. Милку никому кроме матери не отдашь. Какой я ее от туда заберу?! Все равно, что в тюрьму сажают невиновного, а выходит он закоренелым уголовником! Ивана куда?!

      – Ну, найдем сиделку. Из твоих бывших медсестер. Днем тысяч за пятнадцать сидеть будут … Я буду забегать. Да выкрутишься как-нибудь!… Слушай, а там со своим бывшим, глядишь, опять сойдешься…

      … Луна уже не уютно, а тревожно светила сквозь шторы. Ольга Павловна тихо подошла к Милке, проверила – спит. Осторожно, чтобы не разбудить, сняла планшет с груди Ивана Петровича. Легла. В голове вертелись обрывки разговоров. Не спалось. Она сунула будильник под подушку и подумала, что никуда она не поедет. Завтра опять будет ее бодрое утро и начнется череда таких же простых, пусть однообразных, но ее дней. Длинных – длинных дней. Ну, сколько бог даст.

      ***

      Ночью