Сборник рассказов. Жил-был я. Сергей Семенович Монастырский

вообще такие понятия были за пределами ее жизни. Но такие она установила себе критерии – если женщина еще может внешне заинтересовать мужчину, то есть стать любовницей, то значит она еще вполне ничего!

      Впрочем, то, что статус любовницы был за пределом ее жизни, не совсем так. Точнее сказать – за пределами ее сегодняшней жизни.

      Но, была и прошлая жизнь, которая была еще лет пять назад. А так было – случайно, конечно, но было.

      Была чудная майская ночь в ее клинике, ее ночное дежурство по отделению. Кушетка в кабинете, тишина в больнице – в коридорах, одуряющий запах черемухи в открытом окне на ее втором этаже. И легкий стук в дверь:

      – Ольга Павловна, не спите? – это был голос зам. главного врача.

      Встала, задернула халат:

      – Входите!

      – Как в отделении?

      – Да все в порядке, тихло – Ольга Павловна приветливо улыбнулась.

      – А вы что не дома? Не спиться?– зам. главного тоже улыбнулся:

      – Холостым быть, конечно, хорошо, но иногда одиночество мучает…

      Ольга Павловна не собиралась поддерживать этот необязательный разговор, но чтобы хоть что-то сказать, сказала:

      – Да ладно, столько женщин, вся больница вокруг вас ходит…

      – Ну, да – очень добрая улыбка осветила лицо зам. главного: но, знаете, так бывает, ложишься в постель втроем – ты, она, и одиночество…

      Ответ поразил Ольгу Павловну. Ни когда раньше не видела она в нем ничего, кроме врача, хорошего, знающего, баловень судьбы – холостой, красивый, успешный … Но и только.

      – Да вы садитесь, – сказала вдруг неожиданно для себя Ольга Павловна.

      … Была майская ночь. Они говорили и говорили и слова как- то точно попадали в душу друг другу. Как- то забыли, что это больничный кабинет, что идет дежурство, что они до сих пор можно сказать и не знали друг друга – так, были знакомы.

      Ей казалось в каком–то таинственном ночном дурмане, что более родного мужчины не было в ее жизни.

      Нет, это дурман, конечно, сон и в майскую ночь, но такой красивый и сладостный, что не возможно было и не хотелось просыпаться.

      А то, что она жена, мать, и еще и бабушка?!

      Да идите вы к черту! Да и не помнилось про это!

      Как не помнилось, почему она вдруг – не он, а она, совершенно и до сих пор обузданная нравственными устоями женщина, потянулась к нему вдруг, обняла и начала лихорадочно сбрасывать с него одежду.

      Ночь катилась. За окном светало. Никто за все это время не постучал в дверь кабинета.

      … Хорошо, что после дежурства полагался выходной. Она не знала, как она сможет появиться на работе, встретится с ним…

      Стыдно было ужасно! И перед ним, и перед собой, и перед мужем, ну, вообще перед всем человечеством!

      … На следующий день, встретив его в коридоре больницы, она отозвала его в сторонку:

      – Простите меня! Я сошла с ума! Больше этого не повторится .

      – А жаль, Оля! – ответил он и улыбнулся. – А я в тебя влюбился.

      Это пройдет, – тихо улыбнулась Ольга Павловна, – радуясь, что все обошлось так просто.

      Но не прошло. Она боролась с собой изо