Луна костяной волшебницы. Кэтрин Парди

ничего не рассказывала мне об этом, а значит, это знание считается священным.

      – А теперь я хочу рассказать об этом тебе, Сабина.

      – Но я еще не готова стать Перевозчицей.

      Ярко-красные губы Одивы кривятся, отчего волосы на моих руках становятся дыбом.

      – Возможно, вскоре это изменится. – Она выпрямляется, возвышаясь надо мной. – Ты знаешь, что происходит с душами недавно умерших людей, когда они слышат мелодию переправы?

      Я переминаюсь с ноги на ногу от беспокойства.

      – Их души восстают из могил и обретают осязаемую форму.

      – Из-за чего они и становятся опасными. Но знаешь ли ты, что происходит с душами, когда они не могут пройти сквозь Врата Загробного мира?

      Я пытаюсь представить себе Врата, о которых столько слышала, но никогда не видела собственными глазами. Считается, что Врата Элары почти невидимы, а вот врата Тируса созданы из воды. Мелодия костяной флейты влияет не только на умершие души, еще она вызывает мост переправы, а вслед за этим открываются Врата в оба мира.

      – Они не получают предназначенного им? – спрашиваю я, размышляя о Скованных душах.

      Но я никогда не слышала ни об одной душе, которой бы удалось избежать переправы.

      Одива качает головой.

      – Все гораздо хуже. Скованные становятся агрессивными. И если Леуррессам не удается совладать с ними, души могут сбежать и сохранить свою осязаемую форму. Ты понимаешь, чем это грозит?

      В туннелях поднимается суматоха. Старейшины. Видимо, они уже готовы выступать.

      – Скованные души возвращаются из мертвых? – выпаливаю я, сгорая от желания поскорее закончить этот разговор.

      – Если бы все оказалось так просто. В мире смертных душам больше нет места, и они застревают в своем пограничном состоянии. Но это их совершенно не устраивает, и тогда они начинают искать источники силы и питаться душами живых.

      Питаться? От удивления я даже забываю о старейшинах и переключаю все внимание на matrone.

      – Но как?

      – Они крадут их Огонь.

      Мои глаза расширяются. Огонь Элары – жизненная сила, заключенная в телах смертных… Но еще больше ее хранится в Леуррессах. Лишившись ее, мы ослабеем и умрем.

      – А что… что произойдет, если Скованные заберут у живого весь Огонь?

      Одива замолкает, а ее глаза устремляются вдаль. Перья ее эполет с когтями трепещут на ветру, а одно из них цепляется за самый большой из них – вырезанный из кости совы.

      – Они умирают на веки вечные. А от их душ не остается и следа.

      Безграничный, всепоглощающий ужас переполняет меня, словно это мой Огонь угасает в эту секунду. То, о чем говорит matrone, не укладывается в голове. Это самая страшная форма убийства. Уничтожение души. Я даже не представляла, что такое возможно.

      И мне становится понятно, что пытается донести до меня Одива. Вот почему потеря костяной флейты воспринимается ею намного ужасней, чем потеря дочери. И именно я за это в ответе.

      – Простите меня. – Мой голос дрожит и едва громче шелеста травы.

      После