Две повести. Александр Солин

ты, стерва тупая! Ах ты, клочок бумаги в проруби! И ты туда же!» – скрипнул зубами я, с ненавистью глядя на орудие пытки с накрашенными ногтями и деревенским акцентом.

      – Да знаешь чё! Да пошел он, знаешь куда?! – взвыла напоследок девица и, не сбавляя оборотов, добавила в сторону водителя, – Мне тут, на остановке! – после чего сиганула вон. Пассажиры перевели дух.

      Не успел я, однако, опомниться, как зазвонило вновь. На этот раз трубку достал сидящий спиною ко мне мужчина с аккуратно стриженым затылком.

      – Я еду на маршрутке. Скоро буду, – сказал он культурным голосом. – Если может – пусть подождет. Нет, уговаривать не стану. Нет, не буду. Да мало ли что он хочет! Ты же знаешь – я уже давно ни во что не верю и ни на что не надеюсь. Только не надо мне не говорить, что я сплю и обречен!

      Его слова вошли в меня, словно бур и там застряли. И дело было вовсе не в том, что он повторил мои мысли: ведь то же самое сделали мои дети и эта накрашенная дура! А дело было в том, как он это сказал: спокойно и убежденно!

      «Да ведь это же… – ошпарило меня необыкновенной надеждой. – Да ведь это же, скорее всего, такой же бедолага, как и я!!»

      Я даже забыл, что дал всему свету обещание ни на что больше не надеяться.

      – Обожаю эти мобильники! Не надо в цирк ходить! Ох уж, эти девушки! Лучше бы они рот лишний раз не открывали! Вы знаете, тот, кто живет у раскрытого окна… – вдруг услышал я возле самого уха. Я вздрогнул и резко обернулся. На меня смотрел дядька-брюзга. От его прежнего выражения не осталось и помина: лицо расплылось в улыбке, глазки превратились в смеющиеся щелочки.

      – Что? – машинально спросил я.

      – Я говорю: тот, кто живет у раскрытого окна…

      – Мне у светофора, пожалуйста, – услышал я в этот момент голос культурного мужчины с аккуратным затылком.

      «Что? Кто? Где? Куда?» – заметался я меж двух мужиков, не зная, кто из них для меня важнее.

      Машина заложила вираж – мужчина двинулся к выходу.

      – Что – у окна? Кто – у окна? – схватил я соседа за плечо. – Ну, говори!

      – У какого окна? – испуганно отшатнулся дядька, глядя на меня тупым небритым лицом.

      Машина остановилась – мужчина вышел. Дверь закрылась – машина тронулась.

      – Ну, ты сказал – «тот, кто живет у раскрытого окна»! А дальше что? – зверея от нетерпения, прошипел я ему в лицо.

      – Не знаю я никакого окна! Нет у меня никакого окна! Чего пристал! Не, ну вы посмотрите! Окно, окно! Какое окно? – входил в раж поначалу ошалевший мужик.

      Я навис над ним, сжав зубы от ненависти, едва удерживаясь, чтобы не заехать ему по роже. Дядька понял мое желание, вжался в сидение и прикрыл лицо рукой.

      – Граждане! Помогите! – заныл он.

      – Стой, кому говорю! – заорал я водителю.

      Тот с испугу остановился, и я в обстановке всеобщего смятения вывалился наружу.

      8

      Не разбирая дороги, едва