Мои любимые чудовища. Книга теплых вещей. Михаил Нисенбаум

Так или иначе, до закрытия оставалось меньше недели.

      В пятницу я пришел на дежурство в последний раз. На улице здорово потеплело. Солнце было обернуто серенькой ватой, как стеклянная елочная игрушка. Лужи почти высохли. В старом автобусе без колес, превращенном в парковый тир, сухо пощелкивали и позвякивали выстрелы. Было грустно. Не из-за выставки. Вообще не из-за чего. Эту грусть я уже знал. Из такой мягкой грусти обычно что-нибудь вырастает – образы, идеи, стихи.

      Я поздоровался на входе с билетершей и поднялся на второй этаж. У картин Клёпина стояли две девочки. Точнее, девушка лет семнадцати и, видимо, ее младшая сестра. Сестре было примерно десять. Девушка что-то тихонько ей объясняла.

      Я прошел к столику с «Книгой отзывов», снял куртку и сел в кресло с видом озабоченного администратора. Украдкой поглядывал на посетительниц, особенно на старшую. Это была тоненькая темноволосая девушка в синем плаще. Шея повязана шелковым платком апельсинового цвета. Ботиночки независимые такие.

      Сегодня на утреннем сеансе шел фильм «Варвара-краса, длинная коса». Я подумал, что девушка решила сводить ребенка посмотреть сказку. Но фильм уже начался, а они так и ходили по залу. Потом разделились. Младшая, не сняв смешной шапки с бомбошками, положила пальто на одно из кресел и пошла в дальний угол зала гладить кошку. Старшая остановилась рядом со мной, разглядывая картины Вялкина. Потом повернулась к сестре и громко сказала:

      – Рита! Не трогай казенную кошку!

      Сердце забилось еще сильнее.

      – Да ничего. Пусть погладит.

      Губы меня не слушались.

      – А вы тут кто, простите?

      Я решился взглянуть прямо на нее. Девушка не улыбалась. Но и не отгораживалась демонстративной неприступностью. Мне вдруг показалось, что я ее знаю. С красивыми девушками всегда так. Увидишь впервые – и кажется, что она вроде тебе уже встречалась. Девушка ждала ответа. Какая же она была… Родная, что ли… Нет, не родная, не привычная. Она была долгожданная.

      – Я? Я тут слежу за порядком, – голос оказался неожиданно высокий, – не курите, не сорите. Уступайте места старикам и инвалидам.

      Девушка отвернулась и опять громко сказала сестре:

      – Рита, не трогай ты эту кошку. Может, она больная.

      – Это не кошка, – строго ответила Рита из своего угла.

      – А кто это?

      – Это котенок беленький.

      – Котенок? Какой же он будет, когда вырастет? Как белый медведь?

      – Ничего не медведь. Он такой всегда останется.

      Я насмелился и произнес:

      – Маленькая собачка, говорят, до старости щенок.

      – А-а. То-то у слонов с детства морщины, – девушка пристально взглянула на меня.

      Рита сердито сказала из своего кошачьего далека:

      – Лера, что ты глупости вечно говоришь?

      – Так уж и вечно…

      Теперь я знал, как ее зовут.

      – Значит, вы сторож? Вахтер?

      – Нет… – тут я вдруг почувствовал, что наполняюсь гордостью, как дурацкий красный воздушный шарик. – Я художник.

      – Так я и подумала, – сообщила Лера.

      Мы