Другая сторона прощания. Майкл Коннелли

Босх. Уверен, что перед нашей встречей вы провели мало-мальские исследования. У меня нет наследников, по крайней мере известных миру. Когда я умру, у руля «Адванс инжиниринг» встанет совет директоров. Эти люди продолжат набивать карманы, наживая миллионы на государственных заказах. Но если у меня найдется наследник, все изменится. На карту поставлены миллиарды долларов. Думаете, на свете нет организаций или частных лиц, способных пойти на убийство ради такой суммы?

      – Могу сказать по собственному опыту, что люди способны пойти на убийство по любой причине. И даже вовсе без нее, – сказал Босх. – Допустим, я выясню, что у вас есть наследник. Не исключено, что он окажется в опасности. Вы уверены, что этого хотите?

      – Я предложу наследнику выбор, – ответил Вэнс. – Думаю, таков мой долг. И буду защищать этого человека всеми доступными мне средствами.

      – Как ее звали? Ту девушку, что забеременела?

      – Вибиана Дуарте.

      Босх записал имя в блокнот:

      – Вы, случаем, не знаете, когда она родилась?

      – Этого я не помню.

      – Она училась в Университете Южной Калифорнии?

      – Нет. Мы познакомились в ОК. Она там работала.

      – ОК?

      – Студенческий кафетерий. Он назывался «Общая кухня». Сокращенно – ОК.

      Босх тут же расстался с надеждой найти Вибиану Дуарте через реестр студентов. Обычно такие записи были весьма полезны, ибо руководство учебных заведений, как правило, следило за судьбой выпускников. Но Вибиана не училась в университете, а это значило, что разыскать ее будет трудно, а то и невозможно.

      – Вы сказали, она мексиканка, – продолжил он. – То есть латиноамериканка? У нее было гражданство США?

      – Не знаю. Вряд ли. Отец…

      Он не договорил.

      – Что отец? – спросил Босх.

      – Не знаю, правда ли это, но отец сказал, что таков был ее замысел, – произнес Вэнс. – Она забеременела, чтобы выйти за меня замуж и получить гражданство. Но отец много чего говорил, и не все его слова были правдивы. К тому же убеждения его были… скажем так, неоднозначными. Так что не знаю.

      Вспомнив Нельсона Вэнса и его увлечение евгеникой, Босх задал следующий вопрос:

      – Скажите, нет ли у вас фотографии Вибианы?

      – Нет, – ответил Вэнс. – Не представляете, как часто я мечтал, чтобы у меня была ее карточка. Чтобы я мог еще раз взглянуть на нее.

      – Где она жила?

      – Рядом с университетом. В нескольких кварталах, не дальше. На работу ходила пешком.

      – Не помните адрес? Может, название улицы?

      – Нет, не помню. Это было так давно, и я слишком долго старался все забыть. Но беда в том, что с тех пор я никого не любил по-настоящему.

      Вэнс впервые заговорил о любви. О том, насколько серьезными были их с Вибианой отношения. Босх знал: оглядываясь, человек смотрит на свою жизнь сквозь увеличительное стекло. Все выглядит большим, даже огромным. Университетское свидание может показаться любовью всей жизни. Но прошло уже много десятилетий, а Вэнсу все еще было больно