Ночные бдения. Козырь

Почему ты ничего не объяснил мне, даже не попрощался, как следует?

      Она укоризненно посмотрела на меня. В глазах ее стояла старая обида, непонимание и нежелание понять.

      – Я был молод, Лена, молод и горяч. Я до восемнадцати лет проторчал в этом городе, я не видел ничего, кроме этих стен, домов, я жил в замкнутом уголке, имя которому Озерки. А больше всего на свете я хотел увидеть мир, полный жизни, мир, который был мне недоступен. Я любил читать, и из книг узнал, как много на свете приключений, какая великолепная, активная жизнь где-то там. Я томился, и я уехал. Бросил все, чем не умел дорожить, я хотел приключений, авантюр, хотел денег, много денег. Поэтому я выбрал Север. Я знал, что мне придется бороться со стихией, с самой природой, и как мужчину меня это вдохновляло.

      Я замолчал, с глубокой нежностью посмотрел на Лену. В ее глазах стояло все то же непонимание, но теперь уже той глупости, которую я только что выложил. Она покачала головой и сказала:

      – Никогда бы не подумала, что человек может бросить все ради какой-то сумасбродной идеи и умчаться за край света за приключениями. Так только в кино бывает. Но разве это сейчас важно? Главное, что ты со мной, что все, на самом деле, не кончалось, а только началось.

      Я поцеловал ее и прошептал:

      – Я тебя люблю. Я хотел бы всю жизнь рядом с тобою быть.

      Танец кончился, и я увидел, как Маринка, ничуть не стесняясь, под ручку с длинным подошла к его столику и изящно опустилась на предложенный стул. Я нахмурился и взглядом попытался заставить Маринку посмотреть на меня, но вредная девчонка, как ни в чем не бывало, продолжала мило беседовать со своим кавалером. Лена перехватила мой взгляд, улыбнулась и ласково повернула мою голову к себе.

      – Пусть девочка пообщается с мужчиной, в этом нет ничего зазорного или аморального, – сказала она. – Я думаю, в ее возрасте это главное, что есть в жизни. И для меня это было тоже очень важно. Я помню, как бегала к тебе на свидания, даже под запретом отца. Помнишь, как мы сидели с тобой на лавочке, словно два птенчика на веточке.

      Я засмеялся, и уже по-другому посмотрел на расцветшую свою сестренку.

      – Ну, ладно, – сказал я, – пусть повеселится. Но если только этот длинный себе чего-нибудь лишнего позволит, завтра он проснется в дурном настроении.

      – Да не будь ты таким косным, – Лена удивленно покачала головой. – Она взрослая девушка. Не узнаю тебя. Что за глупая братская ревность?

      Я невольно улыбнулся ее вопросу и пожал плечами.

      – Сам не понимаю. Я очень долго ее не видел, а тут приезжаю, вместо сестры-кнопки такая красавица, да еще и заявляет мне на всех парах, что собирается завести себе любовника и умереть во цвете лет, покончив жизнь самоубийством.

      Лена удивленно подняла брови.

      – И что, по-твоему, вызвало такую реакцию?

      Я недоуменно пожал плечами.

      – Ума не приложу. Не нравится мне, какой она стала. Совершенно изменилась. И кто только вбил эту чепуху в ее голову?!

      – А ты не думаешь, – спросила Лена, наклоняясь ко мне еще ближе, – что ей не хватало мужской заботы и участия, ведь она