Основание. Алексей Викентьевич Войтешик

и потянул с высокого гостевого стола на себя всю его богатую сервировку. До сих пор голова двадцативосьмилетнего Роберта была «украшена» шрамами, оставленными разбившейся о нее тонкостенной посудой. Это чудо, что сильно истекший кровью кроха не умер в тот же день, когда сделал свой первый шаг.

      И с той самой минуты, когда разлетевшийся вдребезги дорогой хрусталь и фарфор изрезали тело и голову упавшего на осколки Роберта, отец больше никогда не выпускал его из-под своей опеки.

      Стоит ли тогда удивляться тому, что даже супругу для него нашел именно сэр Джон? Однако Роберт ни на секунду не пожалел о том, что именно красавица Изабелла стала его женой.

      Будучи постоянно тесно опекаем, молодой Сэквелл никогда не выказывал недовольства, старался быть послушным и примерным сыном… вплоть до сегодняшнего злосчастного утра. Словно бес попутал! Все же нестерпимо трудно было не заглянуть на практически законченное строительство собственного дома. Отец запрещал посещать стройку, причем запрещал строго и, как обычно, не объяснял причин… Так что Роберт получил шанс проявить самостоятельность. И случилось то, что случилось.

      Дом был почти готов. В тот момент, когда в гостиную вошел молодой хозяин этого жилища, рабочие смывали в ней грязные полы. Роберт, которого, разумеется, никто не знал в лицо, представился и сразу не придал значения тому, что строители вдруг начали бледнеть и сторониться. На первый же родившийся в его голове вопрос, связанный с зияющей в стене нишей, окончательно смутившиеся работяги вообще наотрез отказались что-либо пояснять. Меж тем в понимании человека, не имеющего никакого отношения к делу возведения зданий, было просто глупо портить ровную стену таким заметным углублением. Камин находился у восточной стены, значит, к нему оно не имело никакого отношения, дверь в стороне…

      Едва молодой Сэквелл собрался пройти дальше, как в комнату даже не вошел, а буквально влетел его отец. Одному Богу известно, как он узнал о визите своего сына на стройку, но то, что случилось дальше, рисовалось Робу каким-то кошмарным сном.

      Сэр Джон просто вышвырнул сына на улицу и погнал прочь самым унизительным способом, пинками и тумаками, причем отвешивал их часто, не давая перепуганному отпрыску повернуть голову назад. За оградой парка седой, обрюзгший, но все еще находящийся в силе рыцарь впихнул свое неразумное чадо в разъездную карету и, находясь в плену запредельной ярости, так хлопнул дверью, что слюда, закрывающая ее окна, взорвалась сразу с двух сторон.

      Лишь когда их экипаж пролетел несколько кварталов, бледное и, на удивление, испуганное лицо отца наконец стало проглядывать из-за тающей, безобразной маски неистовства. Подавленный обидой Роб заметил, что внутри отца идет необъяснимая, отчаянная борьба, но что-либо спрашивать или уточнять по пути домой не рискнул.

      Молчал он и в парковой аллее, когда они шли по ней в сопровождении двух слуг. Накопившиеся свыше всякой меры эмоции щедро выплеснулись только в холле – ни отец, ни сын