Пограничная зона. Басти Родригез-Иньюригарро

Только что лежал, свернувшись, и вдруг – с фонтаном стекла – поднялся, проморгался, проехался оценивающим взглядом по набежавшим спасателям и сказал эту свою коронную фразочку, в которой больше эффектности, чем правды, но боже, какая ностальгия…

      – Какую фразочку? – спрашивает он, готовя кисть для фейспалма.

      – «У вас столько нет», – кривит губы гусеница.

      Руку до лица он не доносит. Судороги смеха на сей раз беззвучны, но на глазах снова проступает истеричная морось, пока рассказ завершается торжествующим:

      – Сказал и ушёл в пограничную зону. Не умер, а именно свалил. Не смогу объяснить, как это выглядело.

      – Слишком хорошо для нон-фикшна.

      – Было бы слишком хорошо…

      – Будь всё наоборот?

      Она пожимает плечами:

      – Я не желаю тебе смерти. Было бы слишком хорошо, закончись первая часть так же, как вторая. Хотя бы так же.

      – Да ладно. Разве ты не задаёшься вопросом, какого чёрта я сижу здесь, а тот, кто любил тебя, превратился в не поддающийся романтизации труп? Неужели не мечтаешь поменять нас местами?

      Она молчит. Думает. Отвечает:

      – Мне кажется, ты успокоишься, если я скажу, что ты прав. Убедишься в моей откровенности или ещё в чём… Я предпочла бы видеть его живым, но так, как ты формулируешь, я вопрос не ставлю.

      – Господи, – он закатывает глаза. – Ты лучше меня.

      «Или ты лицемеришь. Или любовь не была взаимной», – заключает он не вслух, и тут же мысленно, но отрезвляюще, бьёт в собственную челюсть: – «Хватит судить по себе!».

      Красное золото в стаканах сменяется талыми лужами на донышках. Он спрыгивает со стойки.

      – Мне нужен союзник, – шепчет гусеница.

      – Это не так называется.

      – Как ни назови. Шастать в пограничье можно не только из самой вонючей трясины. Повторяю, не хочешь нырять в болотце – не надо. Мне даже на руку твоё намерение туда не соваться. Мне нужен стержень для остальных ярусов. Знакомых лиц не увидишь, гарантирую.

      – Из меня получится хреновый стержень, – замечает он. – Я не стану торчать здесь безвылазно.

      – Это не обязательно.

      – Не сочту своим долгом являться по первому требованию.

      – А второе требование тебя взбесит, если решишь не являться. Это можно понять.

      – Моё душевное равновесие не будет зависеть от твоего настроения.

      – Не подозревала в тебе ни души, ни равновесия, – гусеница делает вид, что шутит. – Меня всё устраивает.

      Он утекает за дверь, ничего не обещая и ни от чего не отказываясь.

      Ошмёток 6. Находка для шпиона и ламия на обочине

      Обнаружив за пределами дома день, он отворачивается от солнца и спускается по бульвару вдоль горной гряды сугробов, наивно усугубляющих сходство гусеничного жилища с зачарованным замком. Рыхлая коричневая кашица сменяется соляными озёрами, соляные