Питермир. Роман-фантасмагория. Влада Ладная

что не по ней – может и уткой с мочой в тебя запустить, потом до утра отмываться будем.

      Уж не знаю, как меня с поля боя из-под дубин омоновцев притащили домой и водрузили на мой продавленный диван, но – забыл предупредить – живём-то мы в коммуналке, в двух комнатах: я, бывшая жена, двое детей гадючьего подросткового возраста. И за ширмами – двоюродная бабка, тётка отца, парализованная.

      ИНТАРСИЯ. КОММУНАЛКА

      Питерская коммуналка – о, это надо видеть! Погуляем по коридорам, заглядывая в комнаты.

      Готические своды – и лохмотья на гвозде, потому что на вешалку денег нет.

      Старинная картина в позолоченном багете – и рядом банные веники, пустые бутылки валяются, засохшие корки хлеба, тараканы бегают. Описанный матрас на полу, на стене шаманский бубен, а рядом туалетный столик в стиле рококо и бокал драгоценного вина на нём.

      Камин итальянского мрамора используется вместо мусорного ведра. Дивная белокаменная кариатида – с отбитым носом. Малиновый шёлковый балдахин – и протечный потолок в трупных пятнах, ржавая ванна, драные семейные трусы на верёвке не сушатся, а гниют.

      Роскошная дворцовая лепнина – и крашенная тюремной мрачной краской, вся в грибке и в лишайнике, стена.

      Арфа и мольберт – и сало в авоське за окном.

      Не дверь – портал, как в Нотр-Дам-де-Пари, – и сломанные лыжи.

      Будуар герцогини – в чудовищных граффити.

      Изразцовая печь, похожая на средневековую часовню – и дырявые корыта, битые чайники, стоптанные тапочки.

      Интерьер восемнадцатого века – и дешёвые канцелярские шкафы, комната оклеена рекламными плакатами рок-певцов во всём их брутальном железе.

      Витражи, словно в английском замке, – и продавленная больничная койка, вместо ножки – кирпичи, обои клочьями, всё заставлено пустыми аптечными пузырьками ещё советских времён.

      Паркет с королевскими лилиями – и за окном помойка. Мраморная статуя Амура – и прислонённые к ней костыли. Пустые консервные банки – и ренессансная Мадонна над роялем.

      Вход в заплатах и три десятка звонков. Три десятка электросчётчиков. Подписанные продукты в общем холодильнике.

      Настоящий музей – и форменная зона.

      Волшебный чертог – и маргинальная трущоба.

      Метафора нашей жизни.

      Путеводитель по истории.

      Из нашей коммуналки зачем-то когда-то пробили ход в соседнюю коммуналку. А за ней начинается третья, а там и четвёртая – и так до бесконечности.

      А потом уже кажется, что это переливающееся само в себя пространство впадает в тайные подземные переходы, оттуда же выскакивает в подвалы Эрмитажа, Кунсткамеры и Петропавловки, а там и до Лувра недалеко.

      И всё это вяжет из себя петли, как старушка на спицах у камина, выплетает что-то дивное: шаль-паутинку для мира, чтобы укутать его в морозы, или перчатки, может быть, любимому внуку. А за углом от этого хитросплетения – и иные планеты и звёзды.

      Коммуналка –