Иерихон. Басти Родригез-Иньюригарро

развёл руками – нельзя приказом распустить то, чего никто официально не создавал – и предложил узаконить «эту банду», присвоив ей название «Отряд Критических Ситуаций».

      Кампари брезгливо морщился: «Ещё бы отрядом критических дней обозвали». Он не любил, когда вещи не называют своими именами.

      Дело закончилось арестом Кампари вместе с подопечными и шестинедельным разбирательством на тему: «Не угрожает ли общей безопасности предложенная командором поправка?».

      Господин Мариус, глава Отдела Внутреннего Контроля, открытого конфликта с Центром не желал. Раскол был чреват потрясениями, а игра не стоила свеч, поэтому «банду» отпустили, а поправку к закону об оружейных привилегиях приняли.

      – Двадцать человек, преданных не Агломерации, а именно тебе, – задумчиво сказала Валентина. – Это аморально.

      – Совершенно согласен. Я не требую от них личной преданности.

      – А говорят, на личной преданности вся ваша незаконная организация и держится.

      – Во-первых, вполне законная, во-вторых, кто говорит?

      – Люди.

      Кампари фыркнул, Валентина прищурилась, снова вглядываясь в лицо командора.

      – Ты не любишь Агломерацию, – констатировала она. – Не уважаешь нас. Притом какая головокружительная карьера! В пятнадцать – приживала в монастыре, не знающий того, что доступно ребёнку в семь, в двадцать три – командор. Все разводят руками и не понимают, как так вышло: ты – человек, отвечающий за всё!

      – Отвечать за всё – нетрудно, – нахмурился Кампари. – Система работает сама по себе. Остаётся не дышать на шедевр и следить, чтобы прочие на него не дышали.

      Они замолчали, вспоминая, с чего же начался диалог.

      – Положим, ты не суеверна, – Кампари отхлебнул «кофе» и привычно поморщился. – Не веришь ни в забарьерных монстров, ни во враждебные государства. Во что ты веришь?

      – Ты – ставленник монастыря, – Валентина придирчиво окинула взглядом балкон, проулок и кирпичную стену. – Настоятельнице мало того, что здесь государство в государстве. Она решила выпустить щупальца наружу и создала тебя.

      «Выпустить щупальца наружу», – отметил про себя Кампари, «Тоже моя формулировка. Только я о других щупальцах говорил».

      – Монастырь не вмешивается в жизнь Агломерации, – улыбнулся командор.

      – Ещё как вмешивается. Об этой кирпичной развалине сто лет вспоминали только при выборе имён, ради учебников латинского, если не считать фантазёров, у которых потребность в религии перевешивает здравый смысл. Мне их не понять, но горстка подобных индивидов, наверное, будет существовать во все времена.

      – Ничего себе, горстка – два миллиона граждан, – вставил Кампари.

      – Твоё восхождение подогрело интерес к монастырю, – Валентина пропустила замечание мимо ушей. – За прошедший год только ленивый сюда не приезжал: посмотреть библиотеку, хранилище, теплицы. Интернатские воспитатели приходят «посоветоваться с братьями и сёстрами» – с теми, кто, по сути, живёт вне города! Безумие.

      – Не