Согнутые руки. Элли Гарус

шепнув, – милый Фреди, только ты видишь во мне человека, а не безвольный кусок мяса. Джо как-то говорил мне, что вы вместе давали какую-то рыцарскую клятву о защите женщин… Я не верила, думала – сказки, а познакомившись с тобой ближе, поняла что правда. Спасибо, что ты есть у меня, надёжный друг.

      – Таки друг? – я аккуратно дотронулся до ее руки, она была такая холодная, что обжигала мою ладонь. – Роси…

      Она склонила голову набок, одобрительно улыбнулась, и сама застенчиво положила свою свободную ладонь поверх моей, и крепко сжала.

      В тот вечер мы так и не дотронулись до ужина и не выпили вино – я увез ее прочь из Чикаго. Да, я украл ее, Джо! Интересно, смогу ли я пережить этот роман? Я еду с ней в Maserati и задыхаюсь от безмолвия, мне так хочется о чем угодно с ней говорить. Продолжаю молча вести авто, и она каким-то образом, улавливает между нами накаленную атмосферу, интересуясь:

      – Ты чувствовал себя однажды не находящим себе места? Бесприютный. Подкинутым кем-то в этот мир на произвол судьбы.

      – Неприкаянным?..

      – Да. Подходящее слово.

      – Когда в моей жизни возникали трудности, недопонимание со стороны близких, разочарование от того, что должно было приносить радость, – да, я ощущал себя не в своей тарелке. Но это чувство было временным явлением, совсем коротким.

      Роси промолчала. Паузу между нами нарушил мой вопрошающий взгляд.

      – Хочешь поговорить об этом?

      – Наверное, – она качнула головой, будто убеждала не меня, а себя. – Похоже моя неприкаянность ушла в глубину, пустила корни и разрослась на чреве земли. Ума не приложу, откуда взялось это чувство вечного скитания, постоянный дискомфорт ума и души.

      – У всего есть начало, ты помнишь когда впервые это ощутила в себе?

      – Когда узнала, что мамы больше нет. Но тогда я ещё не понимала этой непонятной грусти. А вот с Джо… Да-а, – Рослин вдруг осенило, – после смерти Джо из меня будто высосали все то, что придавало жизни смысл… – ход ее мысли обрывается, и я притормозил Maserati у обочины без причины.

      Я перенимаю всё от нее, – это так предсказуемо. Клянусь, чем больше я узнаю о ней, тем меньше знаю. Мне не хватает Джо так же, как и ей. Вижу, она раскалывается будто хрупкая кость, и ничем не могу помочь.

      – Многие ошибочно думают, что убив тело, можно покончить со своими страданиями. – Она потирает руки не для того чтобы согреться, просто отвлекается… просто невольное движение.

      – Все хотят чтобы их правда была верной. На этом построен мир… Но можно верить, что смерть облегчит всё или же что возникшие проблемы рано или поздно решаться. Можно сбежать, а можно бороться: всё у нас в голове.

      – Да, но только любые движения с лживыми масками на лицах, заметны невооружённым глазом в лучах дневного солнца. Что делать, если ты сам не веришь ни в то, ни в другое? Я не хочу утопать в иллюзиях. Если изо дня в день ты кропотливо ищешь свое место, вылез для этого на верхушку сосны, оглядываешься по сторонам и… ничего! Ты слеп… даже голоса не слышно, ни единого намёка на прозрение.

      Я