Черная химера. Наталья Хабибулина

хочешь, только я не пойду. У меня сейчас время уколов. Если что, найдешь меня в процедурном кабинете, – вильнув призывно бедрами, Оксана ушла.

      Ерохин, посмотрев ей вслед, подумал с тоской: «Если Дубовик намылит мне шею, это будет самая легкая кара, а вот если яйца отрежет!..» – и шагнул в палату.

      Юлия сидела на стуле у зарешеченного окна и с тоской глядела на запушенные мягким снегом ветки тополей. На звук открывающейся двери она отреагировала тем же тоскливым взглядом.

      Ерохин отметил и синеву под большими глазами, и бледность кожи, и почти дистрофичную худобу женщины. Бесцветные волосы были собраны на затылке в бесформенный пучок. Было что-то жалкое во всей её фигуре, и капитан, глядя на неё довольно опытным взглядом чекиста, понял, что она всего лишь жалкий исполнитель чужой воли. Вот только за что она платит такую цену?

      Поздоровавшись с Юлией, Ерохин представился, узнал, все ли в порядке, но ответа на свой вопрос не получил. Постояв с минуту, он предложил обращаться к нему при необходимости. Она вяло кивнула, и капитан поспешил выйти.

      Капитан понимал, что поговорить с ней он сможет только после того, как Дубовик передаст ему все её данные. А пока лучше отправиться к Оксане. С телефона медпоста можно будет передать для подполковника «привет».

      Глава 4.

      А тем временем Дубовик с Калошиным до рези в глазах вчитывались в разные медицинские документы, относящиеся в большинстве своем ко времени заведования доктора Шаргина, и они пока им ни о чем не говорили. Бесконечные анамнезы, диагнозы самых разных больных, от всего этого голова шла кругом.

      Изредка то – один, то другой откладывали в сторону заинтересовавшие их бумаги.

      – Андрей Ефимович, нашел я историю болезни Турова, всё так, как сказал Хижин! – Калошин потряс тонкой папочкой.

      – И?.. – Дубовик откинулся на спинку стула и с хрустом потянулся. – Что там интересного, с этим Туровым?

      – В прошлом году он дважды находился на излечении, так как страдает приступами амнезии, в связи, с чем имеет инвалидность.

      – Значит, он был раньше пациентом Шаргина? Потому-то, видимо, и выбрали его.

      В этот момент в комнату вошла пожилая санитарка, неся на подносе чай и неизменные хижинские огромные пироги.

      – Вот, распорядились вас накормить, – ставя поднос на стол, сказала женщина.

      – Спасибо, вовремя! – Дубовик отодвинул бумаги.

      – Ну, пока вы будете чаевничать, я, если вы не против, пыль протру, а то без сопровождения тут нам находится нельзя. Всё-таки документы!.. – глубокомысленно произнесла санитарка. – Тут ведь до этого Анна Пескова работала, да вот сгинула куда-то, вроде к дочери в Москву подалась, да где-то видать в дороге и пропала!.. Вот ведь как бывает! – говоря всё это, она возила мокрой тряпкой, принесенной тут же из коридора, по стеллажам. Видя, что мужчины её слушают, продолжила: – Тут-то работать лучше, все чистые, тихие. Богатые встречаются. Бывает, что угостят чем-нибудь. Нам, правда, запрещено брать что-то из передач, но настаивают, а