Реактор. Черная быль. Олег Александрович Якубов

в кресле перед телевизором, обкладывался свежими газетами, и жена бессловесно-рабски подавала ему на низкий столик ужин. Голос его в доме раздавался редко. Все здесь привыкли угождать главе семейства, так сказать, по умолчанию. Если супруга забывала подать соль или перец, салфетки или что-либо еще, он ее не звал и не ругал. Он попросту переставал есть. Тогда она, наблюдающая за мужем со стороны, подбегала и тревожно оглядывала стол. Обнаружив промах, исправляла его немедленно. Выпив и отужинав, Иван Константинович рычал: «Юрка!» – и протягивал открытую лапищу, поросшую рыжим пухом. Сын приближался на негнущихся ногах и вкладывал в отцову длань школьный дневник. Учился Юрка ни шатко ни валко, четверки перемежались с тройками, редко проскакивали пятерки, случались и двойки, которые выделялись противно-красным цветом.

      Увидев «пару», отец пристально, не мигая, смотрел Юрке прямо в глаза, потом прокуренным своим басом, без всяких эмоций, вопрошал: «Ну как ты мог так жидко обосраться?» и швырял дневник на пол, снова поворачиваясь к телевизору. Других методов педагогического воздействия он не знал. Да и вообще делами семьи не интересовался, полагая, что отданная вовремя получка избавляет его от какого-либо участия в семейной жизни. Так и жили – молча.

      Когда Юрка уже закачивал десятый класс, отец, чуть ли не впервые, заговорил с ним:

      – Гостиницу «Россия» знаешь?

      – Знаю, – несколько растерянно ответил сын, не ожидавший такого вопроса. – Новая, недавно открыли.

      – Во-во. Завтра в восемнадцать ноль-ноль явишься в Северный корпус, пятнадцатый этаж, номер пятнадцать – ноль ноль.

      – А кого спросить или передать чего надо?

      – Ничего передавать не надо и спрашивать тоже не надо. Себя назовешь. Там все узнаешь и смотри, не обоср… короче, слушай внимательно, от этого разговора в твоей жизни много чего зависеть может.

      Этому «оживленному» разговору с сыном предшествовала встреча, случившаяся накануне. В гараж частенько заглядывал солидный подполковник, у которого была «Волга»-универсал. Водителем подполковник был аховым, из тех, кого называют «не водитель, а наездник», так что машина постоянно требовала ремонта. Подполковник называл ее «Антилопа» и доверял только «золотым рукам» Ивана Константиновича. После очередного ремонта пламенный чекист извлекал из багажника неизменную бутылку перцовки, и они выпивали с механиком «по махонькой». В этот вечер, заехав в гараж, офицер сразу начал с «перцовки». После первой сразу перешел к делу:

      – Я тут, Константиныч, твою анкету полистал… Да расслабься ты , чего напрягся, чистая у тебя анкета, иначе бы не работал у нас. Просто посмотрел, сколько лет твоему сыну, справки навел и выяснил, что он через месяц школу оканчивает. И вот что я подумал. У нас в вузах слишком много всяких вольнодумцев развелось – и среди студентов, и среди педагогов. Все в сторону Запада косятся, и дороги у них лучше, и магазины и вообще не жизнь, а сказка. Совсем нюх потеряли. Короче, нам нужны ребята, преданные