Реактор. Черная быль. Олег Александрович Якубов

ни вчем не виноват и про их домашние занятия и многочисленные разговоры никому и никогда не произнес ни слова.

      – Скажите, Михаил Борисович, а декан вам не сказал, откуда у него эти сведения? Или, может, вы сами его об этом спрашивали?

      – Нахал, он мне еще вопросы задает, – осерчал было профессор, но тут же ответил: – Нет, он не говорил, а мне спросить и в голову не пришло, так я был всем услышанным потрясен. А почему, собственно, вы этим интересуетесь?

      – Да я сейчас вспомнил, что однажды, выходя из вашего подъезда, случайно встретил Сиф… ну то есть Слащинина, и он меня спросил, что я делаю в вашем доме.

      – А кто такой Слащинин и что вы ему ответили?

      – Юра Слащинин с нашего курса. Ну как же вы не помните, он, кажется, все рекорды побил по пересдаче вам зачета, раз тринадцать сдавал. Да так и не сдал. Точно, тринадцать, я вспомнил, как он говорил, что на «чертовой дюжине» вы его снова завалили и пришлось ему потом другому преподавателю сдавать.

      – Ну, я таких лоботрясов не запоминаю, – пробурчал Гольверк. – Так что же вы ему ответили?

      – Сказал, что приехал сдать вам курсовую, потому что сегодня последний день сдачи, а я утром не успел. Он меня еще спросил, приняли ли вы у меня работу. А я говорю: «Не знаю, мне дверь жена открыла, я через нее и передал профессору тетрадь». Да, точно, так и сказал. Мне тогда что-то не понравилось, чего он такой любопытный. Стал меня расспрашивать, откуда я вашу жену знаю, ну, я и говорю, что не знаю ее, она сама представилась, мол, жена профессора. У нас вообще на факультете поговаривают, что Юра Слащинин того, – и Гелий постучал костяшками пальцев по столу.

      – Что это значит? – недоуменно спросил Гольверк.

      Гелий смутился:

      – Ну, стучит, значит.

      – Ах, вот оно что. И вы уверены, что встретили его возле моего дома случайно?

      – Теперь не уверен, ему возле вашего дома и точно делать нечего, живет он совсем в другом районе города…

      На следующее утро Гольверк зашел в кабинет декана. Николай Федорович искренне обрадовался.

      – Михаил Борисович, извините вы меня ради всего святого! – взволнованно заговорил он. – Сам не знаю, какая муха меня вчера укусила. Сорвался самым недопустимым образом, простите великодушно.

      – Я принимаю ваши извинения, Николай Федорович, – несколько чопорно, но вполне серьезно ответил академик. – И в знак нашего примирения и, так сказать, восстановления дипломатических отношений прошу, если можете, ответить на один вопрос: каким ветром занесло к вам этот навет? Анонимку получили?

      – Да в том-то и дело, что нет. Есть у нас такой студент – Юрий Слащинин. Он недавно благополучно всю сессию завалил. Его даже вроде бы в список на отчисление включили. А тут приходит ко мне начальник первого отдела и просит: помогите парню. Отец, мол, у него ответственный сотрудник КГБ, надо дать студенту еще один шанс, а не отчислять сразу. Я, признаться, пошел на поводу. Сами понимаете, ссориться с первым отделом – себе дороже. Так вот этот Слащинин недавно подписывал