Обнажение чувств. Сергей Алексеев

духе и правда никому была не нужна. Аркаша написал про силу воинского духа, мужество и русский характер, причем, талантливо, зрело и великолепным образным языком, однако на него ополчились всей критической массой, самый ленивый не пинал молодого автора. Даже в плагиате обвиняли, мол, не может так писать солдат, бывший санитаром, а главный герой там был снайпером. В общем, чуть в грязь не втоптали. И тогда за него, на время забыв прошлые грехи сослуживца, вступился один Сударев, вызвавший на дуэль всех обидчиков.

      По условиям, стреляться нужно было возле памятника Пушкину, на рассвете, из охотничьих обрезов. С критиком да еще в прошлом, с пулеметчиком, выходить к барьеру никто не захотел, а косоротый Аркаша, по природной наивности своей не догадавшийся, кто за него вступился, встал в позу и принялся отмахиваться от всех нападающих без разбора. Критика Сударева он принял за однофамильца сержанта-пулеметчика из своей штурмовой роты, не допуская мысли, что он – детдомовский воспитатель и наставник. По его разумению, известный литературовед был выходцем из высшей элиты общества, сынок тогдашнего заведующего отделом ЦК и в Афгане быть не мог, а значит, провокатор. Кроме того, Аркаша вместе с творчеством обрел взрослую лихоманку – дрожал от повышенного чувства индивидуалиста, считал себя литературным гением-самородком и не мог представить, чтобы в одном полку, даже в одной дивизии родилось два литератора. Поэтому с присущим его таланту, гонором отверг заступничество Сударева, и на все предложения встретиться, не отзывался.

      А за Аркашей в приюте водился грех – любил красть, причем, все подряд, нужное и не нужное. Тырил, что плохо лежит, от хлеба в столовой до авторучек сокашников и часов воспитательниц. Был не раз пойман с поличным, уличен и сурово наказан, но удержаться не мог. Сударев все годы в приюте пытался отвадить от дурной привычки, даже лупить пробовал – ничего не помогало. От лихоманки оказалось легче избавить! Аркашу показывали врачам, которые твердили, что признаки клептомании есть, голодное детство, но это с возрастом пройдет.

      Не прошло: когда сержант Сударев оставался в ущелье прикрывать отход взвода, и ему отдавали последние патроны и гранаты, Аркашка спер полную пулеметную ленту. Больше некому! Прихватил непонятно, зачем, пулемета у отступавших не было, а сам он вообще был санинструктором роты, перевязывал и таскал раненных. Судареву как раз ленты и не хватило, чтобы отбиться от душманов, пришлось уползать с пулей в ноге, разворотившей ступню, и отстреливаться одиночными. Когда патроны кончились, он зашвырнул пулемет в каменную осыпь, ибо пулеметчиков в плен не брали, зарыл документы, после чего спрятался сам. Рассчитывал отсидеться, пока не подойдут свои, но они не подходили, только прилетали вертушки и постреляв ракетами, ушли. Духи отыскали его через сутки, когда ногу разбарабанило до колена и поднялась температура. Голову рубить не стали, увели с собой и продержали в плену два месяца.

      Вот про эту украденную ленту Сударев и напомнил скандальному