Темная волна. Лучшее. Максим Кабир

прошли тяжело. Испытуемые бились в ремнях, почти не реагировали на анестетик, просили включить стимулирующий газ. Сломанные в борьбе или усилием мышц кости, разорванные сухожилия, увеличенный (в три раза от нормы) уровень кислорода в крови. Внутренние органы вправляли в брюшную полость без анестезии. Успокоить безумцев смогли лишь заверения о скорой подаче газа. Пока снимали электроэнцефалограмму, объекты лежали с приподнятыми над подушкой головами и часто моргали. ЭЭГ показала промежутки пустоты, словно мозг испытуемых на какое-то время умирал, снова и снова.

      При каждом заключённом в камере осталось по доктору. Басов и Мгеладзе – из второй смены. Командир загнал их туда под дулом револьвера. Остался внутри и сам. Электроэнцефалографы установили возле кроватей.

      Комиссия жадно – испуг пополам с любопытством – вглядывалась в смотровое окно.

      – Это не люди, – прошептал Фабиш. – Уже нет.

      Гур сонно кивнул.

      Там, в другом мире, командир навис над кроватью с объектом № 5.

      – Зачем вы сделали это с собой? Отвечай!

      – Нам нельзя засыпать. Вам нельзя засыпать. Когда вы спите – вы забываете.

      – Кто вы такие? Кто вы на самом деле? Я должен знать!

      Из глаз подопытного глянуло нечто закостенелое, безразличное ко всему живому и от этого истинно опасное – проглотит, не заметит. Существо на кровати улыбнулось.

      – Видишь, ты забыл, – бесцветно произнесло оно. – Так быстро.

      – Забыл – что? Отвечай!

      – Мы – это безумие, серое, бесконечно длинное. Оно прячется в вашем разуме, ищет выход. Не противься своей животной глубине, человек. Мы – то, чего вы боитесь, от чего бежите каждую ночь, что стараетесь усыпить, скрыть, сгноить в камерах сознания. – Тварь хрипло, злорадно засмеялась. – Мы – это вы!

      Командир отшатнулся от этого крика, будто ему в лицо угодил ядовитый плевок.

      – Мы – это вы!

      В этот момент доктор Мгеладзе выхватил из открытой кобуры энкавэдэшника наган и выстрелил командиру в живот. Глаза Мгеладзе были пусты, выжжены, лицо неподвижно. Командир сполз по стеклу.

      – Нет… – выдохнул динамик: то ли ответ существу, то ли отрицание подступившей смерти.

      Гур зажмурился до чёрных вспышек. Открыл глаза.

      Бросившийся к двери солдат схватил маховик, но открывать не стал – замер, словно игрушка с закончившимся заводом. Ждал приказа.

      Подняв руки и мотая головой, Басов вжался в угол камеры. Губы доктора мелко дрожали, лицо выражало мольбу.

      Мгеладзе перевёл пистолет на кровать с объектом № 2, которому удалось вызволить правую руку и засунуть пальцы под веки, и снова нажал на спусковой крючок. Револьвер харкнул красной вспышкой. Над грудью немого взметнулся скупой фонтанчик крови, тело дёрнулось в ремнях, отвечая на предсмертное напряжение, и обмякло. Мгеладзе прицелился в объект № 5.

      – Убирайся обратно, – сказал доктор. По его непроницаемому лицу, по синим щекам текли слёзы.

      Он выстрелил. Прямо в сердце.

      Существо приняло пулю с улыбкой. С затухающим хрипом:

      – Близко… так