Полувзвод б/б. Дмитрий Денисовский

он, командир отряда разведчиков, мог пропустить такое долгожданное фронтовое наступление?!

      Дни и недели шли, и его самочувствие становилось только хуже. Наступать на ноющую ногу становилось всё тяжелее и невыносимее. Скрывать хромоту от командиров тоже уже стало непросто. Знакомая сестричка из медсанбата дала Егору какое-то обезболивающее средство, но оно почти не помогало. Точнее сказать, немного снимало боль сначала, а потом и вовсе стало бесполезным.

      Как-то во время построения части для награждения бойцов Егора вызвали из строя, чтобы вручить ему орден Отечественной войны первой степени, в дополнение к уже имеющемуся у него ордену второй степени.

      Награда была заслуженной и выстраданной. Получил её гвардии капитан Фролов за взятие языка, за которым охотился во вражеском тылу три дня.

      Сложность заключалась в том, что обычный окопный солдат вермахта не подходил на эту роль. Нужен был пленный специфический, из сапёрных частей и желательно офицер.

      Немцы установили мины на обходных полях и засекретили места их расположения. Знали об этих заминированных участках фланга только высшие командиры и те сапёрные части, которые сами это исполнили. В какой-то момент процесс установки мин был замечен с воздуха нашим самолётом-разведчиком, но подробности его были не ясны и, конечно, требовали взятия языка.

      Вот и пришлось капитану Фролову с отрядом других разведчиков перемещаться ночами по фашистским тылам, хоронясь по лесам в дневное время. Они искали расположение сапёрной части фрицев.

      В то время больное колено ещё не особенно мучило Егора, и он справился с задачей, хоть для этого пришлось несколько раз вступать в короткие бои и уходить от гитлеровцев, преследовавших их отряд по пятам.

      Живёхонький и почти невредимый обер-лейтенант немецкой сапёрной роты был доставлен через линию фронта и передан в руки командования.

      И вот примерно через месяц после этого рейда по вражеским тылам командир дивизии полковник Саблин, держа в руке отрытую коробку с орденом, вызвал Егора из строя.

      Гвардии капитан Фролов вышел к нему строевым шагом, который давался уже очень нелегко. Как ни старался Егор скрыть боль от окружающих, опытный боевой полковник заметил это. Он сам подошёл к Фролову после построения и поначалу задал всего один вопрос:

      – Ранен?

      – Никак нет, товарищ полковник!

      – Что же тогда с ногой, капитан?

      – Повредил где-то. Ударился коленом. Ничего страшного. Скоро пройдёт.

      Егор отвечал искренне, поскольку и сам верил в это, считая, что нога скоро восстановится.

      Полковник, оказавшийся прозорливым человеком, покачал тогда головой и сказал на прощание:

      – Ты бы, капитан, врачам в медсанбате показался. Мы ведь на фронте привыкли ко всяким ранениям. А на свете существует ещё великое множество других болячек, отравляющих жизнь.

      Это был не приказ, а совет старшего товарища, который гвардии капитан Фролов