Полувзвод б/б. Дмитрий Денисовский

капитану Фролову перенести дикую, операционную боль и избежать болевого шока. До его распухшего колена и без операции уже было не дотронуться.

      Егора укололи морфином уже после операции и он на время забылся, скрывшись от нестерпимой боли в цветных видениях, в которых не было всех этих бед последнего времени.

      Врачей-анестезиологов и во фронтовых госпиталях не хватало. Начальство и сюда не удосужилось пока прислать такого специалиста, поэтому врачи эвакогоспиталя самостоятельно делали во время операций все возможное, чтобы пациентам облегчить страдания.

      В условиях военно-полевой хирургии обычно использовались препараты, действующие быстро при однократном применении. Основным средством было подкожное введение морфина гидрохлорида. Преимущества морфина – снижение болевой чувствительности и эмоциональный покой. Только ведь морфин являлся мощным наркотиком. Кому как не врачам знать об этом. Поэтому и использовали они его разово и очень избирательно. Укол тяжело раненому в бою – это конечно. Укол перед долгой и тяжелой эвакуацией кричащему от боли раненому – это несомненно.

      Операция – это же дело совсем другое. Необходимо обездвижить больного, не дать ему неожиданно взбрыкнуть на операционном столе, бездумно разметаться на нем. Для этих целей обычно использовали эфир и хлорэтил. Эфирный наркоз не требовал специального оборудования, поэтому и применялся наиболее часто. Тем не менее, у него был большой недостаток. Во время длительных операций зачастую наступало пробуждение раненого. А вот это уже было критичным.

      Другое дело новокаиновая блокада с физраствором. Новокаин оказался не только хорошим анестетиком, но имел и противовоспалительный эффект. Этот метод стали применять на Ленинградском фронте, и он давал неплохие результаты, о чем майор медицинской службы Смирнов прекрасно знал. Хотя, конечно, такой вид предоперационной анестезии не оказывал полного обезболивания. Дико больно было гвардии капитану Фролову в то время, когда медики ковырялись в его колене. Тем не менее, Егор жил с болью уже долгих четыре месяца и даже как-то заставил себя примириться с ней, сжимая зубы.