Книга двух путей. Джоди Пиколт

я вспоминаю, что, когда я отсюда уезжала, западным людям не рекомендовалось путешествовать по дороге в пустыне между Эль-Миньей и Каиром. В свое время Хасиб, отец Харби, объясняя Уайетту, как добраться до аэропорта, предупреждал держаться подальше от этой магистрали. Но если у вас храброе сердце, тогда другое дело. Это означало, что, после того как нас остановили на пропускном пункте, Уайетт включил дурака и твердил, будто понятия не имел о запрете, до тех пор, пока нам не дали отмашки.

      Уайетт садится на подлокотник потертого кресла:

      – Ты, конечно, прости, но, насколько мне известно, ты пятнадцать лет не была на раскопках.

      Я чувствую укол в самое сердце. Уайетт явно не следил за моей жизнью и не знает, что со мной стало. Хотя он и не обязан. Ведь это я ушла, ни разу не оглянувшись. Я заставляю себя посмотреть ему прямо в глаза:

      – Да, не была.

      – Но почему, Дон? Почему именно сейчас?

      Я мнусь, обдумывая, как сказать правду, не вызвав жалости.

      – А ты в курсе, что если срубить дерево и посмотреть на древесные кольца, то можно определить моменты резких изменений? Вроде лесного пожара. Или нашествия вредителей. Засушливый год или год, когда что-то упало на ствол, заставив его расти в другом направлении. Так вот, сейчас один из таких моментов.

      – Это ж надо так сбиться с курса, чтобы оказаться в Египте. – В голосе Уайетта явно слышится удивление.

      – Да, я действительно сбилась с курса, когда уехала.

      Он смотрит на меня, прищурившись:

      – Послушай, я бы рад тебе помочь, но я не могу просто…

      – Уайетт, – перебиваю я, – ну пожалуйста…

      – Дон, ты в порядке? Если у тебя неприятности…

      – Мне просто нужна работа.

      – Я, конечно, могу нажать на нужные кнопки, чтобы устроить тебя в следующем январе. А сейчас даже не сезон раскопок.

      – Но ты ведь здесь. Работаешь. Я хочу сказать, это знак. Так? Что ты здесь, и я здесь… – Я нервно сглатываю. – Ведь тебе нужна помощь. Я согласна работать бесплатно. Просто дай мне шанс. И тогда… – (Слова застревают в горле.) – Ты меня больше не увидишь.

      Уайетт вглядывается в мое лицо. Его глаза по-прежнему цвета голубых языков пламени; цвета неба, когда смотришь на него долго-долго, а потом закрываешь глаза и синева эта продолжает стоять перед мысленным взором. Пальцы Уайетта выбивают барабанную дробь на бедре. Я практически вижу ленты мыслей и доводов, загружаемых в его мыслительный аппарат.

      – Да, я помню, что много лет назад дал тебе обещание, – начинает он, явно собираясь сказать нечто такое, чего я не захочу услышать.

      Похоже, я совершила ошибку. Что если не может побить козырем что есть.

      – Ничего не гарантирую, но я все-таки попытаюсь раздобыть для тебя временный пропуск.

      – Правда?

      – Ты ведь этого хочешь?

      – Да. – Я делаю шаг навстречу Уайетту, но меня останавливает странная невидимая стена между нами. – Спасибо.

      – Не стоит благодарить раньше времени. Но учти, если ты действительно собираешься здесь остаться, тебе придется