Книга двух путей. Джоди Пиколт

В такой духоте тонкую пленку было тяжело держать на вытянутых руках, а плотная не позволяла толком увидеть иероглифы. Метод не слишком эффективный. Впрочем, тогда у нас не было ничего лучшего – единственный способ снять трехмерную надпись на стене и перенести ее на двухмерную бумагу.

      Я оглянулась на Уайетта, беседовавшего с Мостафой, инспектором Службы древностей Египта. Мостафа проявил интерес к изучению иероглифов, и Уайетт всегда был к его услугам: рисовал иероглиф на пыльном полу гробницы или находил на стене.

      – А вот этот вроде напоминает тачдаун? – неуверенно произнес Уайетт.

      Оказывается, он знал американские спортивные термины.

      Уайетт нарисовал двухбуквенный знак, принятый для обозначения Ка – сущности человека, то есть его двойника, рождающегося вместе с ним, определяющего судьбу и остающегося после его смерти. И пока Мостафа пытался это запомнить, я снова сосредоточилась на стене гробницы.

      Харби держал большое зеркало, направляя луч света от входа в гробницу слева направо на текст, который я изучала. Когда вы обводите иероглифы, свет должен падать сверху с левой стороны под углом сорок пять градусов, и, если иероглиф находится на контррельефе, линию обводки следует делать чуть толще.

      Я оторвала фломастер от пленки, прищурившись на деталь, которую не могла толком разглядеть.

      – Харби, подсвети здесь немного поярче, – попросила я.

      Молодой, жилистый и сильный, он боролся с зеркалом, пытаясь направить свет в нужном направлении, но вожделенный знак, расположенный в самом неудобном месте, нам никак не давался.

      – У меня идея! – Я соскочила с лестницы и, порывшись в сумке в поисках маленького зеркальца, сказала Харби, показав на точку на стене у себя над головой: – Целься вот сюда.

      Я подняла ручное зеркальце и, поймав поток света от зеркала Харби, перенаправила на знак, который тщилась разглядеть.

      А тем временем Уайетт продолжал обучение Мостафы, начертив в пыли новый знак:

      – Это мой любимый.

      – Пистолет? – нахмурился Мостафа.

      – В каком-то смысле, – ответил Уайетт. – Соображай давай… то, что ниже пояса.

      – Это что, фаллос?

      – Да. Используется в качестве предлога и означает «перед».

      «Само собой разумеется», – подумала я.

      – В «Тексте саркофагов» имеется отрывок, где умерший говорит о каждой части своего тела, начиная с пальцев рук и кончая пальцами ног, ушами и фаллосом, причем все части тела носят имена разных богов. – Уайетт показал на знак, начертанный в пыли. – Лично я назвал бы свой Ра, потому что он возрождается каждую ночь.

      Я немного сместила маленькое зеркальце так, чтобы луч света бил Уайетту прямо в глаз. Он заморгал и поднял ладонь, чтобы защититься.

      – Эй, Уайетт! – сладким голосом пропела я. – Ты сегодня собираешься работать или нет?

      Уайетт