Дрозды: Белая Валькирия. Владимир Александрович Андриенко

цельный конный полк. Веришь? Полк вольных казаков. Вот так!

      – Верю, – ответил Лабунский.

      – А ты чего по степи шатаешься, коли такой хороший казак?

      – Остался без дела. Хотел было за границу махнуть, но карманы пусты. А ныне твои хлопцы последнее забрали.

      – Ты не думай, благородие. Все, что мои хлопцы у тебя отобрали, верну.

      – Да и было у меня не много, атаман.

      – Все одно вернём. Сапоги то с тебя мои сняли?

      – Твои, атаман.

      – Эй, там! – Хотиненко стукнул мощным кулаком по столу.– Семка! Собачий сын! Семка!

      – Здеся я, батька.

      – Ты сапоги с благородия содрал?

      – Ивашка Косой.

      – Пусть возвернет! Немедля!

      – Как скажешь, атаман, но только…

      – Я сказал, немедля возвернуть! – Хотиненко еще раз бухнул рукой по столу.

      Через минуту Лабунский уже снова был в своих сапогах.

      – Не хочешь ли поступить в мой полк, благородие? У меня нужда в тех, кто дело сабельного боя знает. Кто в отряде-то? Мужики лапотники. Даром что казаками назвались. Чего разумеют? А научить некому. Я те жалование положу и царю представлю. Смекаешь? – спросил Хотиненко.

      – Царю? – Лабунский изобразил удивление.

      – А ты не знаешь? У нас теперя свой царь имеется. Не хужее чем у вас в Питенбурхе. Царь наш Иван Глинский и всея реки Ворскла. Ныне его ставка в Котылызе. Городок такой. Слышал ли?

      – Слыхал, атаман, про городок.

      – И в державе нашей помимо моего села Глинское ещё Опошня, Будище, Диканка, Рублевка. Казна у нас имеется. У царя червонных золотых царской чеканки с десять тыщ будет! Во как!

      – А у меня ветер в карманах, атаман. Чего не послужить, коли не поскупишься.

      – Ай, молодец, благородие! Ты парень не промах. Сразу видать. Выпьем еще по одной…

      ***

      Котылыза.

      Ставка «царя».

      Июль 1919 год.

      В столице новоявленного царства городке Котылыза царь поселился недавно. Сказали ему, что негоже царю в деревне жительство иметь. Вот и перебрался он в помещичий дом в городе. Ныне его называли царским дворцом. Туда нагнали баб и молодых парней, дабы прислуживали государю, как «столицах положено».

      Иван Гордиенко, царь Иван Глинский и всея правобережной Ворсклы, поругался с царицей Степанидой Павловной, которая закатила ему сцену ревности.

      – Венчанная я! – орала она. – Сам же говорил, что я царица! А ныне что? Другую нашел?

      Гордиенко был по виду мужик мужиком. Густая борода, яркая рубаха, пиджак с перекинутой орденской генеральской кавалерской лентой, хорошо начищенные сапоги. Хозяйство его всегда было крепким. Своих работников он сытно кормил и не обижал. Потому они первыми и стали защищать его добро как свое собственное.

      И поначалу его желание защитить крестьян от грабежей было делом благим. Но создав достаточно сильное вооруженное формирование, он загордился. Ведь к нему потянулись люди со всей округи, падали на колени, протягивали руки и молили