Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник). Коллектив авторов

книжной полке над кроватью (все находилось рядом с кроватью; комната у меня была отдельная, но размером немногим больше платяного шкафа). Я потянулся за словарем, но на месте его не оказалось. Осталась только дыра размером со словарь, обозначавшая место, где уже не было словаря.

      Все слова и книга, в которой они содержались, исчезли. В течение следующего месяца у меня стырили радиоприемник, баллончик с пеной для бритья, блокнот для заметок и коробку карандашей. И еще йогурт. И свечи, что выяснилось, когда вырубили электричество.

      Теперь в голове вертятся мысли о мальчугане в новых теннисных туфлях. О мальчугане, который верит, что сможет бежать вечно. Нет, так не выходит. Иссохший город, в котором вечно идет дождь. Дорога через пустыню, где добрые люди видят мираж. Динозавр, который кинопродюсер. Мираж был дворцом Кубла-хана. Нет…

      Иногда отыскать потерявшиеся слова получается, если подкрасться к ним с другой стороны. Допустим, я ищу слово… Скажем, мне нужно назвать в разговоре обитателей Красной планеты, но я вдруг понимаю, что забыл для них слово. Но помню, что пропавшее слово встречается в названии или в какой-нибудь фразе. _________ хроники. Мой любимый _________. Если же это не помогает, я начинаю ходить кругами вокруг идеи. Маленькие зеленые человечки, думаю я. Или высокие, темнокожие, кроткие: были они смуглые и золотоглазые… и вот уже слово «марсиане» дожидается меня, как друг или любимая в конце долгого дня.

      Когда у меня увели радиоприемник, я съехал из общежития. Это изрядно выматывало – постепенное исчезновение вещей, которые я считал безусловно своими, предмет за предметом, вещь за вещью, штука за штукой, слово за словом.

      Когда мне было двенадцать, один старик рассказал мне историю, которая запомнилась на всю жизнь.

      Ближе к ночи бедняк оказался в лесу, и у него с собой не было молитвенника, чтобы вознести вечернюю молитву. И тогда он сказал: «Господи, ты же всезнающ. У меня нет молитвенника, а наизусть я молитвы не помню. Но ты знаешь их все. Ты же Бог. Вот что я сделаю. Я произнесу буквы, а ты уж составишь из них слова».

      У меня в голове пропадают слова, и это меня пугает.

      Икар! Не то чтобы я позабыл все имена. Я помню Икара. Он подлетел слишком близко к Солнцу. Однако в легенде оно того стоило. Всегда стоит попробовать, даже если ничего не получится, даже если ты упадешь, как метеор, – навсегда. Лучше вспыхнуть во тьме и вдохновить остальных, лучше жить, чем сидеть в темноте, проклиная людей, которые позаимствовали твою свечу и не вернули.

      Однако я потерял людей.

      Это так странно! Я не теряю их по-настоящему. Не так, как теряют родителей – либо совсем в раннем детстве, когда ты уверен, что держишь маму за руку в толпе, а потом поднимаешь глаза, а это не твоя мама… либо позже. Когда тебе нужно найти слова, чтобы описать их на похоронах, на поминках или когда ты высыпаешь их прах на клумбу в саду или в море.

      Иногда я подумываю о том, что мне бы хотелось, чтобы мой прах развеяли в библиотеке. Но тогда библиотекарям придется на следующий день прийти на работу пораньше и вымести пепел прежде, чем в библиотеку придут посетители.

      Мне