Париж. Эдвард Резерфорд

кто же такой был Шарль Фермьер? – хитро прищурилась она.

      – Не знаю, – признался он.

      – Это предок моего отца. – Она улыбнулась. – Он был фермером. Тут везде по большей части находились фермы.

      – У него была своя земля?

      – О нет. Почти вся деревня Пасси принадлежала нескольким крупным землевладельцам. Мой прадед арендовал участок. Но еще он держал стадо коров. С тех пор мы отсюда не уезжали. То есть… кроме моего отца. Мы даже не знаем, куда он подался… – От Тома не ускользнуло то, с какой грустью Эдит говорит об отце.

      – Ваша семья продолжала жить фермерством?

      – Мой дед был конюхом в шато на краю Пасси. Мой отец работал в доме одного торговца, пока все не бросил.

      Они двинулись дальше по улице под красивыми каштанами. Вскоре они подошли к зданию, на чердаке которого поселился Тома.

      – Вот здесь я снимаю комнату, – сказал он.

      – Хорошее место.

      Он подумал о крохотной каморке, где ему едва хватает пространства, чтобы вытянуть ноги.

      – Неплохое, – сказал он. – К сожалению, хозяин не позволяет приводить женщин.

      – Я приличная девушка и не пошла бы к тебе, даже если бы ты пригласил меня.

      И они зашагали дальше.

      «Я же получаю неплохие деньги у месье Эйфеля, – думал Тома. – Можно было бы снять комнату получше, если бы я не отдавал весь заработок матери…» С такой моральной дилеммой он раньше не сталкивался.

      – А где ты живешь? – спросил он.

      – Мать живет рядом с воротами Ля-Мюэт, – довольно расплывчато ответила Эдит, – тетя Аделина в противоположной стороне. Я ночую то у одной, то у другой.

      Не доходя до лицея Жансон-де-Сайи, они повернули направо и вскоре оказались на торговой улочке, где нашли кафе, чтобы присесть и передохнуть. Эдит заказала чай и пирожное.

      – Я хорошо провела день, – сказала она. – Но теперь мне пора идти к тете.

      – К той, что работает на стряпчего?

      – На месье Нея, – уточнила она почтительным тоном.

      – Было бы интересно посмотреть на такую важную персону.

      – Все, мне пора. – Эдит резко поднялась.

      – Когда мы встретимся опять?

      – Вечер среды подойдет.

      Потом она ушла.

      Так их свидания продолжались несколько недель. По средам Эдит убиралась с матерью в лицее, после чего они расставались, и Эдит шла ночевать к тете Аделине. Тома встречал ее, они заходили куда-нибудь и разговаривали. Потом она разрешала Тома проводить ее, но только часть пути, никогда до самого конца. По воскресеньям он навещал родителей, однако пропускал эти визиты, если Эдит соглашалась провести с ним выходной, и тогда они с удовольствием бродили по городу. Было ясно, что пока Эдит не хочет более близких отношений, и Тома соглашался подождать. Он полагал, что в ней говорит уместная в таких обстоятельствах осторожность. Но еще у Тома складывалось впечатление, будто в жизни Эдит есть стороны, которые пока оставались закрытыми для него.

      В октябре Тома сделал для себя два открытия насчет башни Эйфеля, и