Париж. Эдвард Резерфорд

до них, то будет снова евреем.

      И, чувствуя, как с его плеч падает огромный груз лжи и страха, он произнес слова, по которым так долго скучал:

      – Внемли, Израиль! Господь – Бог наш, Господь – один!

      Глава 7

1887 год

      На него разозлились все. Вдова Мишель перестала разговаривать с его родителями. Что же до Берты, то ее мыслей никто не знал.

      Как Тома мог бы объяснить свой поступок? Ему совершенно не нравились ни Берта, ни лавка. Он мечтал только о том, чтобы строить башню месье Эйфеля. Если родители и понимали его желания, то не разделяли их. Мать ходила поджав губы, отец мрачно хмурился. В общем-то, основания для недовольства у них были: они надеялись, что настанет день, когда старший сын возьмет на себя заботу об их пропитании.

      – Послушай-ка, – предложил ему как-то отец, – ты ведь можешь работать монтажником и жениться на Берте!

      – Нет, не думаю, – твердо ответил Тома.

      – За девушкой дают в приданое лавку, – прямо сказала мать, – это очевидно.

      – Тебе просто придется найти себе другую богатую невесту, – со смехом предложил Люк, но его никто не слушал.

      Обстановка в семье заставила Тома задуматься о том, чтобы хотя бы на время покинуть родительский кров.

      – Я думаю, мне стоит подыскать жилье поближе к работе, – объявил Тома через неделю.

      – Тебе до башни всего около часа быстрым шагом, – возразил отец.

      – Нет, больше. И у нас длинный рабочий день. У месье Эйфеля есть меньше двух лет на строительство башни.

      – Ты будешь платить чужим людям за жилье вместо того, чтобы приносить деньги в семью, – проговорила мать.

      – Только пока я работаю за рекой.

      Родители больше ничего не сказали. Тома вел себя как эгоист и понимал это.

      Жилье он подыскал довольно легко.

      Почти в каждом доме Парижа под крышей находились помещения для прислуги. Это могла быть как мансарда с окном, так и обшитая досками каморка размером со шкаф. Не занятые слугами помещения хозяева иногда сдавали беднякам.

      Объявление в газете привело Тома к дому одинокого пожилого господина, который жил с единственным слугой прямо напротив строительной площадки, надо было только перейти реку. Старинная улица Помп, на которой стоял этот дом, шла в направлении авеню Виктора Гюго. Предъявив доказательства того, что его работодателем является сам знаменитый Эйфель, Тома сумел договориться об аренде крошечной комнатки со скрипящими полами на чердаке. В ней умещался матрас и даже имелось круглое оконце, за которым виднелись крыши соседних зданий. Хозяин просил символическую плату, а главное – от нового жилища Тома было рукой подать до моста Иена, который вел прямо на стройплощадку.

      Поселившись там, Тома каждое воскресенье навещал родителей и всегда отдавал матери все свободные деньги.

      Каждое утро, приходя на стройку, Тома ощущал прилив гордости. Как рассказывали газеты, всего три года назад в Америке воздвигли Монумент Вашингтона высотой сто шестьдесят девять метров, который стал