Париж. Эдвард Резерфорд

де ла Галетт». Погода в тот день стояла ясная, но прохладная, поэтому народу было меньше, чем обычно по воскресеньям. Затем они обошли площадь, виды которой любили писать художники. Трое живописцев, что рискнули выйти в такой холод, закутались в шарфы и теплые пальто, но упрямо водили кисточками по холсту. Тома с Эдит несколько минут посмотрели на их картины, а потом пошли дальше, к строящейся базилике Сакре-Кёр. Каменные стены церкви заметно подрастали с течением времени, но пока видна была только гигантская система лесов и море грязи.

      Но от строительной площадки по-прежнему открывался волшебный вид.

      – Вон башни Нотр-Дама. – Тома горделиво знакомил Эдит с новой для нее панорамой Парижа: золотые купола Оперы всего в паре километров, Дом инвалидов чуть подальше. – А вон там… – он указал на участок правее Дома инвалидов, – взметнется в небо башня месье Эйфеля. – С улыбкой он заметил: – Я знаю, Маки – довольно примитивный район, но я обожаю Монмартр. В Париже нет ничего похожего на этот холм.

      – Ты на самом деле гордишься башней, которую строишь?

      – Конечно.

      – Здорово.

      Он отвез ее обратно в Пасси до наступления темноты. На авеню Виктора Гюго она поблагодарила Тома, позволила поцеловать себя в щеку и ушла. Ему казалось, что ей понравился день, но уверенности не было.

      В следующее воскресенье Эдит была занята, и Тома отправился к родителям. Только в самом конце обеда мать заговорила на интересующую ее тему:

      – Та девушка, которую ты приводил сюда… У тебя есть на нее планы?

      – Не знаю, – сказал он. – Может быть.

      – Ты мог бы найти себе кого-нибудь получше, – твердо заявила мать.

      – Ты говоришь так только потому, что она не дочь вдовы Мишель, – пожал плечами Тома. Он глянул на отца, но тот избегал смотреть на сына, и Тома пришлось продолжить разговор с матерью: – Но вы же неплохо поладили.

      – Ты мог бы найти себе кого-нибудь получше, – стояла на своем мать.

      После еды он пошел погулять с Люком. Реакция родителей не стала для него полной неожиданностью: теперь любая невеста, за которой не дают мясную лавку, их не устроит. Но от Люка Тома надеялся услышать что-то более приятное.

      Однако слова Люка застали его врасплох.

      – Это та самая девушка, которую мы с тобой искали? – спросил младший брат.

      – Да. Как ты догадался?

      – Не знаю.

      – Что ты о ней думаешь?

      Люк помолчал. Потом его лицо погрустнело.

      – Я ей не понравился, – сказал он наконец.

      – С чего ты взял? Мне она ничего такого не говорила. Ни слова. Мне, наоборот, показалось, что ты ей очень понравился.

      – Нет. – Но Люк только тряс головой. – Я точно тебе говорю. Я всегда чувствую такие вещи.

      – Уверен, что ты ошибаешься, – сказал Тома.

      Но он был озадачен.

      Три дня спустя Эдит спросила его, будет ли у него возможность посетить вместе с ней ее мать и тетю в ближайшую субботу.

      Они встретились после полудня: Эдит ждала его в начале авеню Виктора