Париж. Эдвард Резерфорд

искать для нее достойного мужа.

      – Да, – кивнул Якоб.

      – Я так хорошо помню те дни, когда ты решил принять христианство, – негромко проговорил Ренар.

      – Наша семья бесконечно тебе обязана.

      – В то время Наоми было лет девять, не больше.

      – Да, девять.

      – Как она отнеслась к крещению тогда? И что думает сейчас?

      – Ну… – Такого вопроса Якоб не предвидел. – Она послушная дочь и потому не обсуждала решение отца. И это случилось так давно. Все ее друзья – христиане. Ее брат, конечно же, был рожден в христианской вере. – Такой ответ нельзя было назвать абсолютно честным, но лучшего у Якоба не было.

      – Ты знаешь мою любовь к тебе и твоей семье, Якоб. – Ренар задумчиво покивал. – Я рад, что сумел помочь тебе, и сделал бы то же самое еще раз. Но брак – это нечто гораздо большее. Мой сын любит твою дочь как друга. И он будет ей другом всю жизнь. Но еще он очень набожен. Не все христиане столь благочестивы, Бог свидетель. Но он таков. Та девушка, которая станет его женой, должна быть столь же крепка в вере. У нее не должно быть сомнений.

      – Разумеется, у моей дочери нет сомнений, – быстро сказал Якоб. – Никаких.

      Они оба знали, что это ложь, но Якоб должен был это сказать.

      – Нам нужно будет поговорить об этом еще раз, чуть позже, – предложил рыжеволосый торговец, прощаясь.

      И опять они оба знали, что это только слова.

      – Я никогда не знала, что он настолько набожен, – удивилась Наоми, когда отец передал ей суть своей беседы с Ренаром.

      – Может, и не настолько, – тихо произнес Якоб.

      Но первая неудача его не обескуражила. К концу лета он уже вел серьезные переговоры с торговцами, которые ранее выразили свой интерес, и с двумя новыми кандидатами, появившимися в последнее время. В сентябре он сумел предоставить дочери такой выбор, которому могла бы позавидовать любая девушка их круга. Со своей стороны, Наоми постепенно прониклась важностью события и даже стала находить удовольствие в обсуждении окончательного списка потенциальных женихов.

      – А теперь, отец, я бы хотела попросить немного времени на размышление, – сказала она. – Двоих из этих молодых людей я почти не знаю. Сможешь дать мне месяц или два?

      – Конечно, – ответил он с улыбкой. – Договоримся о том, что решение нужно принять к Рождеству.

      Во вторник, одиннадцатого октября, Якоб столкнулся с Ренаром на Гревской площади. Двое мужчин поболтали немного о торговле, и они уже прощались, когда Ренар вдруг спросил:

      – Якоб, ты помнишь Аарона, сына раввина?

      – Конечно, – ответил Якоб.

      – Ты знаешь, мне кажется, я видел его вчера в городе. Скорее всего, я обознался, но если он действительно проник в Париж, то ему следует быть крайне осторожным. Его могут арестовать.

      Якоб в ужасе уставился на друга, но быстро опомнился.

      – Вряд ли это был Аарон, – помотал он головой. – Он же не дурак, чтобы возвращаться сюда.

      Но как только Ренар скрылся из виду, Якоб, забыв о делах, поспешил домой.

      – Где