Таинственная река. Деннис Лихэйн

раз надоедали Селесте просьбами разрешить исследовать тело матери после ее кончины.

      – Какую часть тела исследовать? – поначалу спрашивала Селеста.

      – Да все.

      У Розмари Сэвидж-Самаркоу был брат, живший на Плешке, которого она ненавидела, а во Флориде у нее имелись две сестры, не желавшие с ней общаться, а мужу она так успешно крутила яйца, что свела его в могилу раньше времени. Селеста была ее единственным ребенком, родившимся после восьми выкидышей. В детстве она часто представляла себе этих своих нерожденных братьев и сестер, витающих где-то в Чистилище, и думала: «Как это я прорвалась?»

      Подростком Селеста надеялась на появление кого-то, кто вызволит ее отсюда. Она была недурна собой, добродушна, пикантна, умела повеселиться. Учитывая все это, она думала, что шансы у нее есть. Но дело осложнилось тем, что когда возле нее и возникали претенденты, они были явно не ахти. Большинство их было из Бакинхема, парочка из Роум-Бейсин, а один парень, с которым она познакомилась на парикмахерских курсах, жил в пригороде, но он был голубой, о чем она не сразу догадалась.

      Медицинская страховка ее матери вся вышла, и вскоре Селеста поняла, что работает исключительно на покрытие жутких медицинских счетов, выставленных за лечение жутких болезней, которые, видимо, все же были не настолько жутки, чтобы избавить мать от ее жизненного бремени. Впрочем, бремя это мать несла не без удовольствия. Каждая схватка с болезнью оборачивалась новым козырем в том, что Дейв называл «игрой со смертью». Смотря новости по телевизору, где показывали какую-нибудь несчастную, у которой сгорел дом, а в огне погибли двое детей, Розмари чмокала вставной челюстью и говорила:

      – Детей можно новых нарожать, а вот попробовала бы ты жить с колитом и эмфиземой в придачу, узнала бы, почем фунт лиха!

      Дейв натужно улыбался и шел за очередной банкой пива.

      Слыша, как хлопнула дверца холодильника, Розмари говорила Селесте:

      – Ты ему так, любовница, настоящая жена его – пиво «Будвайзер».

      Селеста тогда отвечала:

      – Да брось ты, мама!

      Мать вскидывалась:

      – А что, разве не так?

      В конце концов Селеста выбрала Дейва или, вернее, остановилась на нем. Он был приятной внешности, остроумен, и мало что на свете могло вывести его из себя. Когда они поженились, у него было хорошее место в почтовом ведомстве в Рейшене, но когда, попав под сокращение, он лишился работы, то вскоре удовольствовался другой, в одном из центральных отелей (при том, что заработок его уменьшился вдвое), и не жаловался. Дейв вообще ни на что не жаловался и почти никогда не рассказывал о детстве, о том, что было до колледжа, но странным это стало казаться Селесте, только когда умерла ее мать.

      Доконал ее удар. Придя из супермаркета, Селеста нашла мать мертвой в ванне с головой, свесившейся набок, и ртом, скривившимся так, словно та куснула какой-то кислятины.

      После похорон Селеста поначалу утешала себя тем, что жизнь ее теперь, без постоянных материнских упреков и