Казначей общака. Евгений Сухов

боюсь я, Костыль, пойми меня правильно. Напортить боюсь!

      – А кто мне пел, что барашков свежевал.

      – Ну то бараны! А потом, когда это было! – испуганно воскликнул баклан.

      – Тьфу ты! – выругался Паша Фомичев. – Знал бы, не взял.

      – Костыль, ну в натуре, не ершись! Не могу я!

      – Дай сюда! – вырвал нож у Альфонса Артур Резаный. – Учись, баклан. Жизнь большая, может, еще и пригодится.

      С минуту он осматривал майора, чуть касаясь кончиками пальцев окровавленного подбородка. Так опытный парикмахер разглядывает дорогого клиента, прежде чем соскоблить проступившую щетину. Обхватив ладонями обе щеки, Резаный одобрительно крякнул. И, наклонив голову майора слегка вперед, сделал на затылке несколько осторожных надрезов.

      Паша Фомичев невольно поморщился с отвращением, увидев, как медленно сползает скальп с черепа некогда грозного майора. Артур Резаный действовал решительно и очень умело, как будто добрую половину жизни провел в лесах Америки, воюя с неугомонными племенами индейцев, где и научился мастерски лишать противника волосяного покрова. Несколько точных надрезов, кожа сошла и с лица. К удивлению Паши Фомичева, крови было немного.

      – Согласись, я с майором одного росточка, да и комплекции у нас как будто бы похожи, – протянул вор, критически разглядывая себя в зеркало.

      – Как будто бы, – пожал плечами Резаный, не смея спорить.

      Паша Фомичев повернулся к Альфонсу и, процедив сквозь зубы ругательство, поинтересовался:

      – Может, ты еще и покойников боишься?

      – Нет как будто бы.

      – А если нет, тогда раздевай майора, – со злой усмешкой приказал Фомичев.

      – Ты это, в натуре, серьезно, что ли? – чертыхнулся Альфонс.

      Паша Фомичев поднял «макаров», лежащий под рукой майора Гусева, и дружелюбно заметил:

      – А ты, оказывается, у нас глухой, баклан.

      Альфонс, глухо матерясь, наклонился над трупом и дрожащими руками принялся расстегивать китель.

      – Ну, чего стоишь! – прикрикнул Фомичев на Резаного. – Сапоги снимай!

      Через минуту майор лежал в одном исподнем. Костыль сунул пистолет в карман, не без брезгливости осмотрел галифе и, поморщившись, принялся одеваться. Застегнул китель на все пуговицы. Подошел к зеркалу – чего-то не хватает, и, ухватив со стола скальп, натянул его на собственное лицо.

      Стоявший рядом Артур Резаный вздрогнул от суеверного ужаса: на него смотрело лицо почившего майора – те же глаза, усы, даже фигура приобрела какую-то характерность, чуть ссутулившаяся, с выставленным вперед правым плечом. Не хватало еще глухо закашляться в кулак, как делал частенько Гусев. И когда Паша Фомичев кашлянул, Артур невольно перекрестился, отгоняя от себя понабежавшую нечисть. Позеленевший Альфонс судорожно глотал воздух.

      – Похожи? – наконец произнес Костыль, довольный произведенным эффектом.

      – Ну легавым буду, не отличишь! – с дрожью в голосе проговорил Резаный, не в силах оторвать