Казначей общака. Евгений Сухов

белками глаз.

      – Костыль, ну ты че, в натуре? – попробовал возражать Артур. – Ведь в одной телеге едем, один хомут тащить.

      – Вылезай, сучонок, пока пинком не вышиб!

      Резаный покорно спрыгнул в мягкую траву, громко захлопнув за собой дверь.

      Павел Фомичев выходить не собирался. Газанув разок, он вывернул руль влево, и машина, набирая разбег, подкатила к краю небольшого распадка. Колеса свесились в пустоту, и грузовичок, свалившись, нелепо уткнулся капотом в вязкую болотную жижу, издав хлипкий хлопок. Автомобиль погружался быстро, с хлюпаньем, выпуская на поверхность огромные пузыри. Уже через несколько секунд из болота торчали только задние колеса. Еще мгновение, скрылись и они, оставив после себя только темно-зеленую колыхавшуюся поверхность.

      – Ну чего встал, пошли, – ткнул в бок Резаного Костыль, – не век же тебе здесь куковать.

      Резаный не скрывал своей радости.

      – Ну ты даешь! Я же тебя уже похоронил. Я думал, что от тебя одни пузыри остались, – торопился он вслед за удаляющимся Костылем, боясь отстать от него хотя бы на полшага.

      – Рано ты меня хоронишь.

      – Как же ты выбрался?

      – Из кабины выпрыгнул. Ладно, побереги свои брызги, у нас сегодня немало дел.

      Артур Резаный уже не спрашивал Пашу Фомичева ни о чем, ковыляя за ним, словно крохотная собачонка, всецело доверившаяся своему вожаку. Скорее всего у Костыля был какой-то свой план, о котором он не желал распространяться. Ладно, как говорится, побегаем – увидим.

      Иногда Костыль останавливался, осматривался вокруг и, одобрительно хмыкнув, бежал дальше.

      Похоже, что он, уподобившись альпинисту, хотел взобраться на самый гребень хребта. И, цепко цепляясь за торчащие кусты, приостанавливался только для того, чтобы оглядеть пройденное расстояние.

      Артур Резаный тяжело сопел, задыхаясь от быстрой ходьбы, и с завистью посматривал на Фомичева, который, словно крупный секач, вспарывал лбом буреломы, встречающиеся на пути, и с необычайной легкостью бежал дальше.

      Наконец взобрались на перевал – узкую каменную полоску с опасно торчавшими останцами. Паша остановился, не без почтения посмотрел на подножие, где даже валуны выглядели гравием, и тяжеловато присел на угловатую глыбину.

      – Передохнем.

      Рядом, шумно выдохнув, устроился Артур Резаный.

      – Куда теперь?

      Паша Фомичев звонко сцедил слюну через щербину между передними зубами и отвечал, будто не услышав вопроса:

      – Нас, наверное, уже хватились. Если мы не улизнем отсюда часа через три… ну максимум, через четыре, то нас скормят волкодавам. Как пить дать! – И, весело посмотрев на Резаного, как-то заметно поскучневшего, поинтересовался: – Ну как, нравится тебе такая перспектива? Может, еще повернешь, а? Покаешься, а вдруг простят?

      – Брось, – отмахнулся Резаный, – не в первый раз помирать. Может, еще выкрутимся.

      – А ты, я вижу, оптимист, – сдержанно заметил Фомичев и уже серьезно