Затеряный Мир. Перевод Алексея Козлова. Артур Конан Дойль

нечто совершенно божественное, нечто непредставимое по сенсационности или красоте. Однако первая картинка сразу разочаровала меня, ибо на ней в довольно грубой форме был изображён то ли моряк, то ли ещё какой брутальный детина в морской куртке с кривым лицом и с подчёркнуто лаконичной надписью внизу: «Джим Колвер на борту почтового парохода «Ромул». Далее последовал целый цикл мелких, очень хватких, наблюдательных зарисовок из жизни индейцев. За этим следовал одиночный рисунок с изображением пузатого благообразного толстяка в одежде священника и широкополой чёрной шляпе с обвисшими полями, в компании худого европейца и всё это за столом.

      Подпись под этой жанровой зарисовкой гласила: «Завтрак у Фра Кристоферо в Розариу». Следом за этим я пролистал несколько страниц с головками детей и зарисовками женских лиц, потом без всякого перехода начались зарисовки разных животных с краткими пояснениями, типа: «Ламантин на песчаной косе», «Черепахи и их яйца», «Чёрный агути под финиковой пальмой», (причём агути был до ужаса схож с жирным хряком) и увенчивали просмотр несколько страниц с набросками каких-то весьма жутковатых и отвратительных ящеров с длинными не то зубатыми клювами, не то с клювовидными носами.

      – Возможно, это какой-то крокодил? – предположил я.

      – Ха-ха! Тогда это может быть только аллигатор! Аллигаторы! В Южной Америке крокодилы не водятся. Различия между ними…

      – Осмелюсь заметить вам, что я не вижу ничего особенного в этих картинках, в них и в помине нет хотя бы того, что могло бы подтвердить ваши фантастические домыслы!

      Он улыбнулся совершенно безмятежно, как улыбается человек, которого нельзя обидеть ничем в мире, кроме как сказав, что он – толстый.

      – Посмотрите всё-таки следующий рисунок! – подталкивал он.

      Следующая страница не содержала, по моему мнению, как и предыдущие, никаких великих откровений. Это был явно едва начатый набросок, какие обычно служат художникам основой для более солидных и тщательных проработок. Первый план рисунка был забросан какими-то перистыми растениями бледно-зелёного цвета. Они поднимались по крутому скалистому откосу, завершавшемуся линией тёмно-красных изрезанных трещинами скал, которые, учитывая талант художника, можно было с известным основанием считать сформированными из базальта. На заднем плане эти формирования уже стояли сплошной вертикальной стеной. Чуть правее, отделённый глубокой, тёмной ращелиной, вздымался утёс в форме правильной пирамиды. Вершину утёса венчало огромное раскидистое дерево неизвестной породы. Всю эту картину завершало спокойное ясное, голубое и даже, я бы сказал, легкомысленное небо. Тонкая бахрома зелени окаймляла верхушки красных скал. Следующий рисунок был как бы развитием первого, на нём был тот же пейзаж, сделанный явно с более близкого расстояния…

      – Ну и? – сморщился немного разочарованный Профессор.

      – Это