Затеряный Мир. Перевод Алексея Козлова. Артур Конан Дойль

вам! Оказывается, он не потерпит! Гордый какой! – вздёрнул он усишки, и я увидел, как между его пухлыми губами блеснули кровожадные белые клыки, – Так вы говорите, не потерпите?

      – Не строй из себя дурака! – нагло процедил я, – На что ты рассчитываешь? Во мне двести футов одних мышц! Я крепок, как железный штырь! Я каждую субботу сражаюсь в рэгби за ирландскую сборную! Тебе со мной не тя…

      В ту же секунду он, как зверь, ринулся на меня. По счастью, я успел отворить дверь в кабинет, иначе она была бы превращена в щепу. Как смерчь, мы прокатились по коридору, увлекая за собой стулья и столы. Я отплёвывался от профессорской бороды, которая лезла в рот, мы схватились в объятиях не на щутку, наши тела попирали друг друга, а стул то и дело поднимался и опускался то в руке одного, то в руке другого бойца. Заботливый Остин забежал вперёд и предупредительно распахнул входную дверь. Мы кувырком скатились по входной лестнице. По пути я припомнил, что примерно такое шоу я уже некогда видел в исполнении братьев Мэк, это было в мюзик-холле, и там братья. скорее всего, репетировали целый месяц, чтобы обойтись без излишнего членовредительства. Грохнувшись о последнюю ступеньку, злополучный стул рассыпался на куски, а мы благополучно сверзлись в глубокую водосточную канаву. Профессор шустро оказался на ножках, пытаясь отдышаться от астматического кашля.

      – Вам довольно? – визгнул он, задыхаясь и схватившись за грудь.

      – Хулиганьё! – выплюнул я первую кровь и едва умудряясь подняться с земли.

      Все предполсылки были для того, чтобы продолжить баталию, и было видно, что бойцовый дух продолжает снедать профессора, но сама судьба сделала всё для прекращения этой дурацкой схватки. Вдруг за нашими спинами вырос полисмен с большим блокнотом в руках.

      – Что вы творите? У вас совесть есть? – цыкнул он, обращаясь к обоим.

      Это были единственные здравые слова, какие мне пришлось услышать в Энмор-Парке, – Тэк-с, – продолжил допытываться блюститель, избрав меня жертвой вопросов, – Что всё это значит?

      – Он первый напал на меня! – сказал я.

      – Скажите, это правда, вы напали первый?

      Профессор Челленджер, как взъерошенный бык, жарко дышал в ответ.

      – Кажется, я вспомнил вас! – сказал полицейский, – Это уже не первый случай, – сказал он, строго закачав шлемом, – Незадолго до этого, ведь у вас были подобные проблемы, не так ли? У юноши синяк под глазом! Сударь! Вы, сэр, готовы предьявить ему официальное обвинение?

      Как ни странно, я неожиданно для себя сменил гнев на милость.

      – Отнюдь не готов! Не предъявляю!

      – Нет? По какой причине? – удивился полисмен, разглядывая мою изрядно помятую физиономию.

      – Я сам во многом виноват! Я сам напросился к нему в гости, а он честно предупреждал меня о своих странностях!

      Блокнот полисмена захлопнулся.

      – Предупреждаю вас