Ночь вампиров. Денис Чекалов

посмотрел на обнесенный деревянными жердями подиум; он больше не улыбался.

      – Она считает, что стала, – сказал он.

      Я вынул из кармана визитную карточку и передал ему.

      – Эта женщина владеет тремя телестудиями, – сказал я. – Уверен, у нее найдется что-нибудь для твоей новой танцовщицы.

      Огр строго посмотрел на меня.

      – Ты не может помочь каждому, Майкл, – сказал он.

      – Но ты же пытаешься, – ответил я.

      Я спросил:

      – Что слышно о том, что происходит на улицах, Рон?

      Огр произнес:

      – Есть один человек, с которым вам необходимо поговорить, Майкл. Парнишка, ему не больше, чем четырнадцать лет. Он очень напуган, и не хочет никуда уходить отсюда.

      – Он видел их? – спросил я.

      – Вместе с ними он переходил границу.

      8

      – Сколько раз служба иммиграционного контроля хотела закрыть твой бар, Рон? – спросила Франсуаз.

      Прежде чем уходить, огр ополоснул бокал моей партнерши и подвесил его обратно над стойкой.

      – Раз пятнадцать, всадница.

      Огр приподнял откидывающуюся часть стойки и вышел из-за нее.

      – Аспониканская община поддерживает меня. Многие из аспониканцев, которые сегодня стали в городе влиятельными людьми, начинали с моего бара или с такого, как мой.

      – Даже Веласкес, советник мэра по застройке? – усмехнулся я.

      – В том числе Веласкес. Его отец когда-то держал такой же бар. Он назывался «Солнце над пустыней». Когда иммиграционная служба закрыла его, старому Веласкесу пришлось уехать на север. Но потом его семья вернулась сюда.

      Рон тушил свет, переходя от одного выключателя к другому.

      – Аспоника – хорошая страна, Майкл, но там очень легко быть бедным. Встать на ноги, обеспечить свою семью, если твои родители бедны, а у тебя одиннадцать братьев и сестер…

      Он развел руками.

      – Бедняк в Аспонике навсегда останется бедняком.

      – И они верят, что здесь их ждет земля обетованная? – спросил я.

      – Людям надо во что-то верить, – ответил Рон. – Те, кто не верит, спиваются, становятся наркоманами или идут в бандиты. А те, кто верят, пересекают границу и оказываются здесь.

      Последнее металлическое жалюзи щелкнуло, опускаясь, и Рон повернулся к двери, ведущей во внутренние помещения бара.

      – Когда аспониканцы пересекают границу, Майкл, они останавливаются в пустыне, или в маленьких поселениях, или едут сюда. В деревнях их ищут, и им кажется, что здесь, в большом городе, им будет проще затеряться.

      – У них нет работы, у них нет документов, и их считают преступниками только потому, что они родились в другой стране, – сказал я.

      – Если у тебя нет образования, нет престижной профессии, то ты мало кому нужен по эту сторону границы, – ответил Рон. – Лучшее, на что могут рассчитывать такие люди – это получить тяжелую работу где-нибудь на стройке, где им станут платить гроши.

      Мы находились уже далеко внутри здания, за узкой невысокой дверцей, отделяющей залу, открытую для посетителей, где мягкий свет отражался