ЛитРес: чтец
Все книги издательства ЛитРес: чтецЗимняя ночь костров Мораны
Старшекласснику Егору не повезло: поссорившиеся родители отправляют его на каникулы в деревню к бабушке, в то время как все друзья готовятся вместе встречать Новый год. В поисках места, где есть мобильный интернет, Егор проваливается под лёд. Теперь парень должен выбрать вступить ли в Серебряное воинство таинственной Мораны или помочь заколдованной синице, обещающей возвращение в Явь.
По поводу одной легенды
«Пролетариям всех стран давно пора развернуть пред своим разумом смысл слов „экономический кризис“, – смысл этот – прост и ясен: экономический кризис создан жадностью капиталистов, анархией производства, полным безразличием командующего класса к жизни рабочего народа. Уже нет таких буржуазных мыслителей, которые, при всём их умении искажать истину, могли бы опровергнуть этот факт, прикрыть его трагизм».
Старьевщик
«…посреди двора стоит старьевщик. В теплой дубленке, в теплом картузе и валенках, он не боится холоду и поэтому не спеша попевает свою песенку: – Ссстаррова тряпья… старых сссаппагов нет ли продавать? Попоет-попоет, поправит подмышкой аккуратно сложенный кулечек и поведет глазами по окнам, преимущественно заглядывая или вверх под крышу, или вниз в подвал, откуда печально смотрят эти микроскопические продолговатые оконца, летом сплошь забрызганные грязью, а зимой скрывающиеся за напухшею грудою снега, льду и сосулек. …»
Бритва в киселе
«… Но с полдороги случилось маленькое происшествие: мрачный, сонный парень молниеносно сошел с ума… Ни с того, ни с сего он вдруг почувствовал прилив нечеловеческой энергии: привстал на козлах, свистнул, гикнул и принялся хлестать кнутом лошадей с таким бешенством и яростью, будто собирался убить их. Обезумевшие от ужаса лошади сделали отчаянный прыжок, понесли, свернули к краю дороги, налетели передним колесом на большой камень, линейка подскочила кверху, накренилась набок и, охваченная от такой тряски морской болезнью, выплюнула обоих пассажиров на пыльную дорогу. …»
Моя. Я так решил
– Уходи. Я разберусь без тебя, – Эвита смотрит своими чистыми, ангельскими глазами, и никогда не скажешь, какой дьяволенок скрывается за этими нежными озерами. Упертый дьяволенок. – И с этим? – киваю на плоский живот, и Эва машинально прижимает руку к нему. А я сжимаю зубы, вспоминая точно такой же жест… Другой женщины. – И с этим. Упрямая зараза. – Нет. – Стараюсь говорить ровно, размеренно, так, чтоб сразу дошло. – Ты – моя. Он, – киваю на живот, – мой. Решать буду я. – Да с чего ты взял, что я – твоя? – шипит она, показывая свою истинную натуру. И это мне нравится больше невинной ангельской внешности. Торкает сильнее. Потому и отвечаю коротко: – Моя. Я так решил. В книге присутствует нецензурная брань!
Объект контроля
Галактику разделяет надвое невидимый сферический барьер, по одну сторону которого действуют привычные нам физические законы, а по другую люди способны к прямому управлению темной энергией. Граница проходит по рукаву Ориона, и Земле не повезло оказаться на рубеже, где столкнулись две цивилизации, ведущие агрессивную космическую экспансию… В основе могущества одной из них лежат технологии, намного опередившие земные, а стержнем другой стало то, что на Земле назвали бы магией. Полтора века назад обе цивилизации сошлись в сражении за Солнечную систему, и в тот момент судьба примитивных аборигенов, населявших третью планету, их совершенно не интересовала. Спустя сто пятьдесят лет среди потомков немногих выживших землян эта схватка известна, как Чужая война.
Дядя Ваня
«Сад. Видна часть дома с террасой. На аллее под старым тополем стол, сервированный для чая. Скамьи, стулья; на одной из скамей лежит гитара. Недалеко от стола качели. – Третий час дня. Пасмурно. Марина (сырая, малоподвижная старушка, сидит у самовара, вяжет чулок) и Астров (ходит возле)…»
Товарищам-литераторам и редакционному совету издательства ВЦСПС
«Дорогие товарищи! Прежде всего – примите моё горячее спасибо! Затем – „проанализируем факт“. Что случилось? Немецкий газетчик напечатал статейку, в которой предлагает выслать Горького из Италии и „бойкотировать его всем культурным миром“. Это – ничтожнейший факт. В треске и воплях мира мещан, который так быстро разрушается, в громовом грохоте социалистического строительства у нас, в рабоче-крестьянском государстве, этот крик испуганного и обозлённого человечка – не событие. Лично меня крик этот не „поверг в страх и ужас“. Я всю жизнь был так или иначе „в числе драки“, как любил говорить Владимир Ильич. Вам, товарищи, лучше, чем кому-нибудь, известно, что „в драке волос не жалеют“. Волосьев у меня ещё достаточно, драки на две – на три хватит».
Старый бурмистр
В рассказе «Старый бурмистр» Успенский продолжает поиски ответа на «проклятые вопросы деревенской жизни», что столь характерно для его творчества 80-х годов. Недостатки и тяготы реформы 1861 года оказались настолько значительными, что заставили иных крестьян вспоминать о временах крепостного права, когда «земледельчески-хозяйственная организация деревни» была значительно крепче и опытные бурмистры следили за порядком в деревенской общине.