Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама. Эдуард Филатьев

так же грозно поинтересовалась Голицына.

      – Похоже, Зимний!

      – Зимний? – переспросила старушка.

      – Если это есть пожар, моё место там! – озабоченно воскликнул доктор Мант и взял в руки свой саквояж. – Разрешите откланяться, госпожа княгиня?

      – Поезжайте, Мант! – не стала возражать Голицына. – Узнайте, что там стряслось!

      Мант быстро удалился.

      А княгиня властно кивнула в сторону окон.

      Кресло тотчас подкатили поближе к стёклам. Наталья Петровна мутным взглядом уставилась в темноту сумерек. От внезапно проснувшегося любопытства её высохшее и испещрённое морщинами лицо с усами и бородой приобрело хищный вид.

      Насмотревшись, а точнее, просто устав от напряжения, старушка откинулась на спинку кресла и вяло махнула рукой.

      Кресло откатили на прежнее место.

      – Вот она! – княгиня назидательно указала пальцем вверх. – Кара божья на голову августейшую и на столицу его!

      – Истинно так, матушка! – поддакнула Марфа Кологривова и, полистав псалтырь, прочла. – Ибо сказано: «И будет сожжена огнём, потому что силён Господь Бог, судящий ея. И восплачут и возрыдают о ней цари земные!».

      – Нам бы не возрыдать, как огненное пламя до нас докатится! – проворчала Голицына и негромко крикнула. – Панкрат!

      Перед княгиней тотчас возник Панкратий Быков, сухонький старичок лет семидесяти.

      – Разузнай! – приказала Голицына. – Что там и как?

      – Слушаюсь! – ответил Панкратий и торопливо засеменил к выходу.

      – А цари земные восплачут! – с надеждой проговорила княгиня.

      – Восплачут, матушка, восплачут! – согласилась Кологривова и вновь принялась читать. – «Когда увидят дым от пожара ея, стоя издали от страха мучений ея и говоря: горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришёл суд твой!»

      Загоревшийся Зимний

      А на площади перед Зимним дворцом уже гудела большая толпа, рождая возбуждённые возгласы:

      – Всё! Амба! До утра таперича прополыхает!

      – Ишь ты – гвардия на подмогу!

      – Картечью бы! По пламени – шарах!

      – Шарахнут, ежели государь прикажет!

      – Государь? Где государь?

      – Вона – прикатил! Ура!

      – Ура-а-а!

      Прибывший из театра император вышел из саней. Его тотчас окружили генералы и сановники. Мельком взглянув на лошадей, впряжённых в сани с бочками и возивших воду от Невы до дворца, государь приказал поставить прибывших из казарм гвардейцев в непроницаемую цепь, чтобы надёжно отсечь загоревшееся здание от любопытствующей публики.

      Во дворце уже начали рушиться потолки.

      А народ всё прибывал, запрудив ближайшие улицы и покрытую льдом Неву. С горечью взирая на разрушительные действия всепожирающего пожара, толпа кричала:

      – На Эрмитаж идёт! Сейчас перекинется!

      – Не перекинется – император не допустит!

      – А огню-то что? Огонь никому не подвластен – стихия!

      Но часть гвардейцев уже отправили к Эрмитажу – закладывать окна мешками, набитыми снегом,