Сила басурманская. Сергей Панарин

Мозгвы. Ну и денег из казны промотали, мое вам почтение.

      На беду провожатого, когда он говорил последнее предложение, встал князь, и гул голосов мгновенно стих. Поэтому слова о промотанных деньгах были услышаны всеми.

      Зеленый позеленел:

      – Я, князь-батюшка, это… про Легендоград… Я…

      – И что там, в Легендограде? – резко спросил Юрий Близорукий.

      – Дык… – Распорядитель ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. – У них совсем не как у нас! У нас-то – ух! А у них куда? Или вот еще тогда… И если бы не ты, князь-опора!.. А Легендоград – это не то место, где могло бы что-то такое, навроде нашего… Слава князю Юрию-батюшке! Слава Мозгве-матушке!!!

      Пирующие были вынуждены поддержать оратора криком и сдвинуть кружки.

      – Ох, ты и хлюст! А уж говоришь как прирожденный правитель. Ни пса не ясно, но внушает, – уже без злобы сказал Близорукий, поставив кружку на стол. – Ладно, рассаживай послов и пропади с глаз, пока еще чего не ляпнул.

      Емельяновым и Неслуху отвели места недалеко от князя, среди дружинников. Летописец уселся ближе к Юрию, а братья-дембеля попали в компанию усатых разгоряченных дядек в кольчугах. Ратники вели геройский разговор, похваляясь кто собственной удалью, кто подвигами возглавляемой им сотни. Когда меж ними появились одетые в российскую армейскую форму близнецы, бойцы проявили к ним немалый интерес. Особенно к богатырю Егору. На его фоне любой дружинник Близорукого выглядел несколько щупловато.

      – Родит земля-то Эрэфии еще… – протянул кто то.

      – Откуда путь держали? – спросил ближний к Емельянову-младшему витязь.

      – Из Крупного Оптовища, – беспечно ответил Егор.

      Ратники вылупились на него, как на сумасшедшего:

      – Нешто оттуда можно сбежать?

      – Мы с братом еще не такое вытворяли, – сказал Иван.

      Тут беседа и сникла. Диковинные богатыри вызывали и недоверие, и опасение. Братья воспользовались моментом – принялись за еду. Неслух-летописец что-то увлеченно рассказывал князю, не забывая закидывать в проворный рот разную снедь.

      Тем временем на площадку перед столом выкатились-выскочили два скомороха. Ряжены были смешно – в сшитые из лоскутов одежды, пародирующие боярские. На головах – аляповатые колпаки, намек на боярские же высокие шапки.

      Гибкий парнишка повыше ростом закричал, перекрывая гудящий пир:

      – Здравствуй, люд праздный! Здравствуй, князь прекрасный! Вот и мы прибыли, на подъем легки. У нас две беды – дороги да дураки. Сейчас мы расскажем, как по первой беде к вам шла вторая! Давай, Нафаня!

      Пухлый и низкорослый балалаечник вжарил:

      Ехали мы громко, ехали мы тихо,

      По пути нам встренулось Лихо.

      Лихо Одноглазое, испугался сразу я,

      Здоровое, зараза, хучь без второго глаза…

      Из-за ломаного ритма и беспорядочной рифмовки Иван решил, что песня слагается прямо здесь, в режиме импровизации. Потешник задавал себе простенькую мелодию на балалайке и бойко стрелял куплетами примерно с минуту. Этот