Тихая охота. Влад Костромин

сухостоем, заросшим и темным. Некоторые деревья не хуже лиан были густо оплетены вьюнком с большими фиолетовыми цветами. В застоявшемся воздухе витал едва уловимый запах гнили, похожий на липкий тошнотворно-сладковатый аромат разлагающегося трупа. О белых грибах, таящихся в шелковистой траве под березами; о желтых рыжиках под хвоей молодых елей тут можно было сразу забыть и больше не вспоминать. Заросших душистой малиной умытых солнцем вырубок и нежно-зеленых березняков тут и в помине не было.

      – Что тут за грибы водятся?

      – Ищи подосиновики, их здесь много. Семьями растут, – объяснила мать. – Дальше, вглубь, встречаются боровики. Если вдоль края идти, – показала рукой вдоль кукурузного поля, – по опушке, то там другой лес. В нем белых груздей полно. Мы туда попозже сходим. Ну, с Богом, – двинулась по лесу.

      Я подобрал подходящую палку – раздвигать траву, палые листья и папоротник, чтобы не напороться на ядовитую змею и пошел вслед-правее. Минут за десять встретились только большой мухомор и иссушенная жизнью и жарой жалкая сыроежка. Вокруг вилась мошкара, но репеллент ее пока сдерживал. На разгоряченное лицо липли паутины.

      – Вов!!! – раздался истошный крик матери. – Сюда!!!

      Я, подумав, что что-то случилось, кинулся на крик, уворачиваясь от веток и перепрыгивая сухие стволы. Подбежал к стоящей столбом матери.

      – Что стряслось?

      – Смотри, – указала себе под ноги на семейку крепеньких молодых подосиновичков, – какие красивые. Фоткать будешь?

      Мысленно чертыхнувшись, я поставил ведро, положил в него нож, на ведро палку, достал из сумочки мобильник, ввел пароль. Сфотографировал грибы с нескольких ракурсов.

      – Красавцы какие, – хвалила мать. – Прямо загляденье. Сфотографировал?

      – Так точно.

      – Срезай.

      Нехотя срезав грибы, все-таки не моя добыча, нехорошо как-то получается, подобрал палку и ведро и начал искать вокруг. Вскоре мне попался первый гриб, потом еще и еще. Под пронзительные крики матери радостные, будто давнего знакомого, приветствующей каждый найденный гриб, начал понемногу наполнять и свое ведро.

      – Мужики, идите сюда, – не унималась мать. – Тут такие грибы! Как на выставке.

      – Что ты орешь? – не выдержал я. – Все грибы распугаешь!

      – Не распугаю, не боись.

      Возгласы не утихали. Сергей Александрович тихо поругивался и курил душистый самосад. Его улов, как и мой, был гораздо скромнее материнского. Невольно у меня создавалось впечатление, что грибы выползают из заветных укрытий, а то и прямо из земли, привлеченные этими криками. Во всяком случае, пока что мать лидировала, обогнав нас обоих, вместе взятых. Странно, вроде сбор грибов называют «тихой охотой». И вообще, лес создаваемого человеком шума не любит.

      И тут она замолкла, словно поперхнувшись. Я в недоумении поднял взгляд от срезаемого гриба. Внезапно обрушившись, тишина давила на уши и мозг, привыкшие к материнскому ликованию. А потом раздался берущий за душу вопль ужаса. Такой, что у вздыбились коротко стриженные волосы на голове.