Шиндяй. Колдун тамбовских лесов. Сергей Владимирович Доровских

что взял с собой. Я, кажется, многое начинаю понимать, и у тебя учиться.

      – Чему? Мы ж ничего не поймали.

      – Ты понимаешь, о чём я.

      – И то верно. Ладно, давай уж не до слюней, а то я тоже что-то сегодня раскис, тебе лишнего наговорил. Давай причаливать.

      – Знаешь, а я верю.

      – Чему, то есть… во что?

      – Всему, что ты рассказал, – ответил я. – И знаешь… Ты вот постоянно в саду, где я живу, бываешь. Особенно по утрам. Зачем?

      – О, это тайна великая!

      – Может, расскажешь?

      – Как-нибудь.

      – Тогда давай сегодня посидим там, картошки в углях испечём.

      – А Надька не прогонит? Я ж колдун злобный!

      – Так это мой сад, я ж купил! Это, по цене дров!

      Шиндяй засмеялся.

      – Ладно, только рыбки из дома захвачу. Я же утром поймал. Запечём с тобой, и поболтаем. Может, и про тайну сада что тебе скажу.

      Я посмотрел на небо.

      Шкай продолжать плыть в каменной лодке и зажигать звёзды. Они горели необыкновенно ясно, и грустно, будто уставшие женские глаза.

      Глава третья

      Укравший дождь

      Прошло уже несколько дней, как я – сам до конца не понимая, как это всё так удачно сложилось, оказался жителем лесного посёлка в глубине России. Иногда казалось, что всей этой авантюры не могло быть, и вот-вот проснусь в Москве в своей маленькой, похожей на тёплую конуру квартире на восьмом этаже, потянусь, встану у окна, и посмотрю сквозь прозрачные занавески на серое унылое небо и однотипные высотки. И пойму, что ничего не было, – всё только сон. Ни поездки, ни странной и спонтанной покупки половины домика, ни новых знакомств.

      Но я продрал глаза, и привстал с надувного матраса в саду. Моё скромное лежбище прошлым утром поскрипывало от росы и было мокрым, а теперь – вот, странно, сухим… Я вспоминал ночной разговор с Шиндяем.

      После рыбалки мы встретились в саду – не сразу, он пришёл только после того, как в другой половине дома у бабы Нади погас свет:

      – А то разгонит нас ещё, етить её колотить! – сказал он. Я возразил, сказав, что на своей половине могу делать, что хочу, и приглашать кого угодно, а он только посмеялся. Видимо, не он один относился к тому, что я стал владельцем части дома, с иронией. Да и был ли я хозяином – ведь только отдал по моим меркам скромную сумму, никаких бумаг мы и не оформляли. В любом случае я понял мысль Шиндяя: баба Надя, если захочет, выгонит Шиндяя из сада, и на меня даже и не посмотрит.

      Он принёс, как и обещал, утренний улов, – с десяток средненьких плотвичек, и мы запекли их с картошкой на углях. Шиндяй набрал ведро воды – аккуратно пролил вокруг костровища, и сходил ещё за одним, оставив полное подле огня.

      – Самое опасное сейчас в лесу – пожар, – объяснил он, – Чуть что, вспыхнет так, что и опомниться не успеешь! Такое зарево поднимется, что в твоей Москве с небоскрёбов заметят. Тут у нас есть чему гореть.

      Он осмотрелся, и я подумал, что Шиндяй говорит о конкретном месте, где мы были:

      – Сам удивляюсь, что это – сад в лесу, или лес