Даджаль. Том 2. День как год. Дамир Меркадер

и говорила: «Куда тебе с таким-то рылом да в калашный ряд? Кому ты там нужен на Западе? И тут хорошо было бы, коли не враги. А знаешь, кто виноват-то, знаешь, а?», и Алёша, дебильно скалясь, привычно отвечал: «Жиды и черножопые».

      Долго работать подобная мантра, естественно, не могла без прямого выплеска энергии. И вот уже улюлюкающая толпа ушастых фраеров громит вчерашний идолов, пока правильные пацаны тихонечко растаскивают по закромам самое ценное. Опомнившись, Алёша обнаружил, что нет не только фальшивых качелей, но и зеркало с телевизором приватизировал кто-то рыжий, стащив даже мины с колючей проволокой, оставив взамен лишь неубранные кучки фекалий.

      Свобода! Вон они, соседние качели, хочешь – иди качаться туда. Но Алёша прекрасно помнил, как выглядит в зеркале, и только стыдливо отворачивался, когда казалось, что оттуда сверкает чья-то белозубая улыбка.

      Здесь-то и начинается современное российское искусство, ставящее жирную точку на надгробии постмодерна. Собственно, первым представителем жанра, без сомнения, стал Балабанов с фильмом «Брат». Он задал тренды во всех направлениях: от лирической поэзии до психоделической живописи, поскольку аккумулировал многовековые паттерны в едином образе. Вышло Евангелие на фене: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю, в натуре; не мир пришёл Я принести, но меч, отвечаю», что заменило потерявшее актуальность «Пролетарии всех стран, соединяйтесь».

      В отличие от американской, российская культура получила чисто конкретного потребителя, и когда ушлый гэбэшник со своей братвой мягко подвинули партийного пьяницу, то, по сути, ничего не изменилось, кроме лиц в списке «Форбс».

      Вчерашние бандиты, сменившие малиновые пиджаки на костюмы от кутюр с депутатскими значками, не пристрастились к Шопенгауэру и Скрябину. Поэтому-то из года в год для них и гоняют по центральным каналам привычный «Брат» в различных обёртках. И, пока цена на нефть продолжает расти, конца и края этому шабашу не видно.

      Какое будущее возможно для российского уголовно-сентиментального казарменного искусства? Тут придётся вновь вернуться к Качелям с грустящим на них Алёшей.

      Гуано вокруг него сменилось асфальтом, перекладываемым раз в пару месяцев, вокруг высадили цветочки, вечером после работы показывают телевизор. Даже одеколоном бедолагу побрызгали, чтобы не шибко вонял, когда рядом проезжают хозяева жизни с мигалками, приодели – не позориться же перед интуристами!

      Всё кончено, милый Лёша. Путин – это навсегда. А ты когда вообще так хорошо жил, ответь? Ну, ответь? Никогда? То-то, холоп, а говорил: «Вор должен сидеть в тюрьме». За базар ответишь? Вор должен сидеть в Кремле – запомни это, а лучше запиши, чтобы не забыть.

      И чем выше баррель нефти, тем сытнее живётся вчерашнему оборванцу, тем красивее поляна вокруг. Только, в отличие от него, хозяин Качелей прекрасно знает: чёрное золото