Свет невозможных звезд. Гарет Л. Пауэлл

это не касается. Сейчас главное – домой добраться.

      – Ревнуешь, – хихикнул брат.

      – С какой стати?

      – С такой, что на меня обращают внимание.

      Я передернула плечами. Внимание меня не миновало: за свои шестнадцать лет наслушалась, как другие старатели обсуждают белый ершик моих волос и разные глаза, – и не всегда это было приятно.

      – Просто она норовит залезть тебе в штаны, – презрительно бросила я. – Мне такого внимания даром не надо.

      Мишель смущенно одернул полы парки и поморщился:

      – Тебе бы не повредило чуточку легче смотреть на мир. Когда-то ты мечтала о путешествиях. Помнишь, как мы по ночам составляли списки мест, где хотели бы побывать?

      Я подняла взгляд к звездам.

      – Мне уже шестнадцать, Мики.

      – И что из этого?

      Я плотнее натянула на уши подбитый мехом капюшон.

      – И я стала старше, и жизнь переменилась.

      – Ты про дядю Калеба?

      Пальцы сами сжались у меня в кулаки.

      – Ему без нас не обойтись.

      Мишель тыльной стороной перчатки вытер себе губы.

      – Но это вовсе не значит, что мы должны торчать здесь всю оставшуюся жизнь. Он бы сам этого не хотел.

      – Нам нельзя его бросить.

      – Я и не предлагаю. – Мишель отчаянным жестом вскинул руки. – Но уходить надо скоро, а то никогда не выберемся. Увязнем здесь. Тогда уже будет не вырваться.

      – Ты всегда такой был. Тебе еще маленькому не терпелось отсюда убраться.

      – А ты слишком уж осторожна! Можно собрать денег и отправить дядю Калеба на Госпитальную тарелку.

      – Это гадко, – мотнула я головой. – Он о нас заботился.

      – А теперь заболел. И почти не понимает, где находится. Для него же лучше будет, если мы обеспечим ему профессиональный уход.

      – Нам это не по карману.

      – А если продать квартиру и прочее барахло?

      – Где мы тогда будем жить?

      – Улетим! – ответил Мишель, таращась в сторону порта.

      – Куда?

      – Обратно на Альфу, ну или на Командную. – Он широко раскинул руки. – А оттуда, как знать, может, и до Земли доберемся.

      Я совсем ссутулилась от холода. Мне было всего пять лет, а Мишелю четыре, когда умерла наша мать и нам пришлось променять Альфу на жизнь старьевщиков на окраинах огромного нечеловеческого города. Альфа-тарелка была для детей раем, полным чудес: теплые биокупола и доступ к бесконечной информации, программы, позволявшие распечатать чуть ли не все на свете из инертного с виду мусора, и доступное здравоохранение, какого я никогда больше не смогу себе позволить.

      – Не доберемся, это невозможно.

      – А вот и возможно.

      – Да-да, как же, – вздохнула я. – Если и найдется покупатель на квартиру, после оплаты ухода за Калебом у нас не останется даже на билет к Ночному городу, не говоря уж об Альфе.

      – Найдем способ.

      – Например, флиртовать с отребьем вроде Труди Хайд?

      – Почему бы и нет?

      – Даже не думай.

      Мы срезали по поперечной улочке и вышли к Старому полю – пустому, незамощенному