Матильда. Георгий Юров

молния, ударив во что-то неподалёку, оглушительно грянул гром, а когда ослеплённые светом глаза Рейнгольда вновь стали видеть незнакомец исчез, лишь кожа лица в пальцах островитянина под каплями долгожданного дождя принялась извиваться шипящими змеями, скользя серебристыми кольцами по его рукам.

      – Вождь, еле нашли тебя. Прости нас, мы запутались среди этих домов, похожих друг на друга. Свернули не туда, и лишь потеряв время, вернулись обратно, – услышал он виноватый взволнованный голос Гранта. Запыхавшийся старик переживал, отпустив его одного на встречу и теперь увидев, вздохнул с облегчением. – Но хвала Каргарону, ты жив!

      Рейнгольд сам удивился тому, как был рад увидеть и Гранта, и всех остальных, пусть совсем недавно они и хотели лишить его жизни. Что впрочем, и он бы сделал, не раздумывая на их месте. Растирая сведённые судорогой руки, Военный вождь проворчал глядя в сгустившийся мрак у соседних построек, где скрылся его недавний собеседник: – Чёртов синекровка.

      ***

      «Серебряный Змей» возвращался в Змеиную гавань, проходя последние мили пути узкими фьордами, нависавшими над кораблём каменной стеной высотою в сотни ярдов. Предстоял сложный разговор с Мильгремом, от итога которого зависела дальнейшая судьба не только Рейнгольда, но и всех островитян. Матильду во время похода прятали в трюме, сейчас же вновь приковали к мачте и если на первом отрезке пути её кормили костями животных, на которых совсем не было мяса, то теперь драконья самка получала отборные куски. Уже явственно обозначилась разница в её окрасе: живот был светло коричневым, а спина, и особенно костяные шипы на ней от хвоста до головы стали уже чёрными. Иногда самка дракона делала попытки взлететь, но крылья были слишком слабы, и она ни разу даже не оторвалась от палубы.

      К ней почти привыкли и, хотя воины обходили её стороной больше не считали проклятьем. За прошедший месяц Матильда выросла лишь немного и острословы шутили, что может быть она карликовый дракон. Во всяком случае, это имело свои плюсы, ведь взрослая особь могла просто не поместиться на корабле, да и прокормить её будет сложно. Железы внутренней секреции, при соприкосновении с воздухом рождающие пламя, видимо ещё не сформировались и самка дракона, когда злилась, раскрывала клыкастую пасть, издавая лишь злобное шипение. Когда железы сформируются, никто не знал, но Рейнгольд надеялся, что к этому времени, её уже не будет на «Серебряном Змее».

      Змеиный остров встречал настороженно его чёрные паруса. Были видно, что людей хорошенько настроили против Рейнгольда, благо время для этого у его противников хватало. Выйдя на пристани и уладив кое-какие свои дела, Военный вождь отправился к замку Мильгрема. Слуги впустили его внутрь, но он ещё долго ждал, пока соберутся оповещённые Верховным вождём главы всех кланов.

      Моногамия среди островитян была не в чести. Отчасти это объяснялось тем, что семью мог содержать лишь состоятельный мужчина, либо вождь клана, либо кто-то