Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава. Екатерина Романова

и, заметив меня, махнул волосатой лапой.

      − Ты во что вляпалась, ррыха?

      − Я не вляпалась. Меня вляпали, − вздохнула, усаживаясь на стул и подвигая к себе кружку с ароматным чаем. Тролль с опаской проследил, как с лестницы спускается потрепанный гончий и подходит к нам.

      Замерла, стиснув руками деревянную кружу. Должно сработать.

      − Мне двух лучших девиц, − растерянно пробормотал гончий. Тролль удивленно поднял кустистые брови, глянул на меня, на гончего, снова на меня.

      − Конечно, господин. Сейчас оформим. Вы пока поднимайтесь на третий этаж, выбирайте комнату. Девочки скоро придут…

      По столешнице покатились золотые монеты. Неровной походкой гончий поплелся к лестнице.

      − Что ты с ним сделала, Эйри?

      − Поговорила. По душам, − ответила уклончиво, насаживая на вилку кусок омлета. Фырша, жена Грыха, еще и салатик нарезала. Троллиха меня по-матерински любит. По большей части за зелье трезвости, но все равно. – Зла держать не буду, Грых, но ты меня не видел.

      − Сама знаешь, какие порядки, − тролль растерянно пожал плечами, за что получил затрещину от жены.

      − Вот именно, порядки! Эйри императорского гончего отчухекала! Ты у меня смотри! – пригрозив мужу кулаком, она промурлыкала мне: − кушай, папа, кушай. Вон какая худенькая!

      − Угу, − протянула, набивая полный рот.

      Всем известно, если тебя откармливают тролли, значит, где-то неподалеку развели костер. Фаршированная человечинка – деликатес для волосатых. Да-да, закон охраняет человеков от съедения, но с каждым годом Астория все больше похожа на джунгли, где каждый второй – хищник, а нам, простым смертным, приходится спасаться от всех подряд. Ведь даже куст может оказаться дендроидом и сожрать тебя. Его потом, конечно, накажут. Возможно, даже сожгут, но сильно ли это поможет, когда тебя уже съели?

      Быстро подчистив тарелку и опустошив кружку, я поблагодарила троллей, выгребла последний медяк, случайно застрявший между подкладкой и тканью мошны, и пошла на выход. Посвящать Грыха в дальнейшие планы – дело неблагодарное. Да и что мне теперь делать?

      Вышла на улицу, подставила лицо ласковому солнцу и вздохнула.

      − Гадина ты, − беззлобно прошептала браслету.

      Красивые завитушки приятно обнимали руку и, как ни странно, не мешали. Наоборот, мне показалось, что браслет – часть меня. Глупо, конечно, но…

      Может, и не стоит его снимать? Ну, мало ли? От приличных мужчин браслеты не убегают. А тот господин, который хамло подзаборное, хоть и папа, но на приличного совсем не похож. От такого и я бегаю!

      В детстве нянечка читала мне сказку про выпечку-оборотня. Как-то раз ведьма на пенсии заскучала. У нее с мужем-оборотнем детей не получилось, и решили они поэкспериментировать. Испекла ведьма человечка, щедро сдобрила маслицем и на окошко посадила. Под лунным светом человечек очеловечился. Потянулся, размялся, осмотрел халупу, и решил, что достоин большего. Пока ведьма спит, а оборотень охотится, новоиспеченный, в прямом смысле слова, сделал ноги. Бродил он бродил по лесам, и все его, горемычного, съесть хотели.