Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава. Екатерина Романова

трон. В такие времена аристократы мрут как мухи. Кто от чахотки, кто от чесотки, кто от родимого пятна или чечевичного зернышка, вставшего поперек горла. А неудачных падений с лестницы вообще не сосчитать! Три сотни лет назад, когда бездетный император изволил почить, аж тринадцать наследников престола разучились ходить и пересчитали шеями мраморные ступени парадного входа в столичный дворец, а их, на минуточку, семь десятков.

      − Подумай о нас! – громыхнул материнский голос, вырывая меня из раздумий. − Отец баллотируется в Совет семи!

      Я усмехнулась. Хочу посмотреть на смертника, который рискнет перейти ему дорогу.

      − Его биография должна быть безупречна, ты это не хуже меня понимаешь!

      Да он может разгуливать по столице в розовых стрингах в обнимку с девицами из дома терпимости, и все сделают вид, что ничего не видели. Это же папа!

      − То есть я – грязное пятно в его биографии?

      − Ты ведешь себя как эгоистка! – вспыхнула мама и сжала кулаки.

      − Ну конечно, это же не тебя обрекают на вечные муки и боль! Ты-то спокойно пользуешься даром!

      − Перестань! – легендарная выдержка верховной княгини Илсе Пайонеты Мерибет Ринолин Мейендорф Т’аркан Аркхарган, то есть моей матери (хотя в такие моменты меня терзают сомнения в нашем генетическом родстве) трещала по швам. Сквозь маску невозмутимости на материнском лице пробивалось негодование. Оно дергало уголки ее губ и рассыпало морщинки между бровями. − Подумай об отце, о сестрах, о братьях!

      Ну, началось. Взываем к мифическим существам: совести, порядочности и ответственности. Помянем предков до восьмого колена и их заслуги перед отечеством.

      − Они делают первые шаги в карьере, у них первые успехи!

      Мама радовалась поступлению Митвела в магический университет больше, чем моему первому слову. Это учитывая, что поступление проплачено еще с рождения Митвела. У брата, конечно, сильный магический дар, как и у всех Аркхарганов, но воли к учебе – как у осла к работе. Как говорится, курица тоже птица, но пока не пнешь – не полетит. Вот так и Митвел.

      − Ты хочешь сломать им жизнь? Угораздило же тебя родиться с даром менталиста! – разошлась родительница.

      − Еще скажи, угораздило тебя вообще родиться! – фыркнула, привычно надув губы.

      По лицу матери пробежало что-то такое, из-за чего у меня земля ушла из-под ног.

      − Вот, значит, как, − прошептала потрясенно.

      Мать вздернула подбородок и отвернулась к окну.

      − Мы с отцом так решили: если ты не согласишься на блокиратор, мы исключим тебя из рода.

      Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Без всяких там метафор. Они разделили мою жизнь на «до» и «после». Исключить из рода – значит порвать любые связи, не только юридические, но и магические. У меня останется собственная сила, которая положит начало новому роду, но право носить имя Аркхарган я утрачу. Навеки. Как и право поминать в своем княжеском титуле доблестных родственников, неоднократно просиявших не только в истории Гардии, но и наследивших в истории Нории. Хотя, про какой это я титул? Его у меня тоже не будет…

      − Что? – прошептала в ужасе, полагая, что у меня проблемы со слухом.

      Увы, не со слухом, с пониманием.

      − Ты все слышала. Ни к чему усложнять, − нервно заметила мама.

      Она старательно разглядывала листья гибискуса на подоконнике, делая вид, что поглощена созерцанием растения, и вопрос моего послушания решен.

      Эка невидаль. Поставят блокиратор. Никто и никогда не узнает, что в великом роду Аркхарганов родился менталист. Подумаешь, девочка без магии. Это не так зазорно. Бывает. Случается. Отдадут в монастырь на послушание или выдадут замуж за непритязательного господина, приплатят ему щедро, чтобы не возмущался и забудут, как страшный сон.

      А мой страшный сон только начнется.

      Он уже начался! Кошар шестнадцатилетней девочки становится явью и приближается с неизбежностью драконьей тени, а за ней всегда – шквал разрушительного огня. Глаза защипало от слез, но я приказала себе не плакать. Я не кисейная барышня, хоть и аристократка.

      − Конечно. У тебя же еще две дочери. Зачем тебе я – урод с даром менталиста!

      Мне захотелось повлиять на волю матери, даже виски обожгло болью. Как это просто – внушить ей, что я самая любимая, что никакие должности, заслуги и деньги не стоят меня, что вместе мы пройдем через это, потому что семья! Про дар никому не скажем, я научусь им владеть, обуздаю. Да лучше скажем, что я родилась пустышкой, чем так… И мама не сможет противиться моему внушению. Никто не сможет. Потому что мой дар – абсолютен, что доводит ее до паники.

      Но…

      Насилу заставила дар умолкнуть. Мне не нужна навязанная любовь. Если родители меня не любят по-настоящему, если им важнее должность и положение в обществе, так тому и быть.

      − Хорошо, матушка, − произнесла обреченно. Голос даже не дрогнул, хотя душа обливалась кровью. Сама не верила, что решилась на такое, но я не могу отказаться от части себя в угоду