Вирус. Мария Алексеевна Толмачёва

о том, что, возможно, собирался пару минут назад прикончить вас, приставив пушку к нежному виску.*

      Кокетливая улыбка – лучшее начало разговора, если вы в роли жертвы. Это с большей долей вероятности работает.

      – Кури, – он протянул пачку «Мальборо», самодовольно улыбаясь, – и ты не заложница.

      – А кто же я тогда? Вряд ли спутница, – смех распирал её, но девушка сдержалась, зажала фильтр губами и принялась шарить руками в карманах в поисках зажигалки. Исследования собственных джинсов, куртки и рюкзака не привело к успеху. Лили нервно вытащила сигарету, сухожилия пальцев напряглись, громкий выдох.

      – Ну что ты такая рассерженная? – он снова улыбнулся и подал ей металлическую зажигалку.

      – Если ухаживаешь за девушкой, то делай это до конца и красиво, – Лил скрестила ноги и снова зажала во рту фильтр сигареты.

      Плавным демонстративным движением он откинул крышку зажигалки, прокрутил ребристое колёсико и резко поднёс оранжевый язычок к лицу девушки. Она немного подалась вперёд, прикрывая веки. Кончик сигарет погрузился в пламя. Затяжка. Густой дым заполнил рот, опустился ниже, прополз по горлу и заполнил каждую клеточку лёгких. Едва приоткрыв губы, она выдохнула. Илья вёл машину, не отрывая взгляд от девушки и почти не контролируя руль. Лили протянула кисть свободную от сигареты в сторону водителя и медленно скользящим движением провела рукой по его бедру. Парень явно отвлёкся от вождения и сконцентрировался на девушке.

      Она ещё раз глубоко затянулась:

      – На что ты рассчитываешь? – улыбка. Выдох, – Кретин.

      Рука Лили быстро перескочила с бедра Ильи на руль и резко дёрнула его вправо.

      Толчок.

      Стук о лобовое стекло.

      Треск.

      Машина сошла с трассы, перевернулась и нырнула в лес, проползя на крыше несколько метров.

      День 6.

      Всё ещё пахло собственной тошнотой, но уже так противно, словно она была чужая. Да, соглашусь, своя тоже не подарок, но чужая, всё же, совсем другое. Дима лежал на земле на боку, половина лица упала в лужицу тошноты. Там уже копошились какие-то букашки. Рядом пролетали крошечные мушки и садились на лицо лежащему человеку. Он был абсолютно недвижим, но не мёртвый. Если бы вы не знали, что это лежит человек, то наверняка приняли бы его за одно из повалившихся мшистых деревьев. Казалось, что лес вот-вот поглотит его. Деревья обовьют корнями жилистое тело, в волосах заведутся крошечные жучки, в рот и уши заползут черви, оставить внутри своё потомство. Лужица крови возле пораненной ноги совсем смешается с землёй, запах развеется, и в память об умершем останется только расстёгнутый рюкзак и прозрачная бутылка водки, обхваченная за горлышко закоченевшими пальцами когда-то живого человека…

      Веки медленно поднялись, лицо съёжилось от яркого света, лупившего прямо в глаза. Он попытался глубоко вдохнуть, но воздуха не почувствовал. Запах того, что вывалил его желудок наружу много часов назад, забил ноздри, не давай пройти кислороду. Дима попытался сдержать приступ новой рвоты, но, ощутив, как она налипла и присохла на его лице, снова вывернулся наизнанку – такое было у